и никто ничего не узнает. Да, кстати, о бюджете.

Я встаю со своего кресла и беру со стола счет Фоксглава. Возвращаюсь к камину и, встав перед королем, протягиваю конверт.

– Что это? – спрашивает он, вскрывая печать.

– Счет за ремонт и оформление на этой неделе. Не пугайся. Это самая высокая сумма. Дальше на содержание поместья потребуется совсем немного средств.

– Черт подери, – ругается он и откидывает голову. – Сколько комнат ты заставила его отремонтировать?

– Не так много, – сообщаю я с гримасой. – Я покажу их. Когда увидишь их, то оценишь труды.

Он встает, зажимая посох под мышкой, и направляется к двери.

– Сомневаюсь.

– Куда ты идешь?

– А ты как думаешь? Если я должен заплатить столько денег, то нужно взять их из хранилища.

Я следую за ним.

– Я с тобой.

Он резко останавливается и поворачивается ко мне лицом:

– Нет.

Меня удивляет его реакция.

– Мистер Рочестер, мне полагается знать, где находится хранилище. Раз уж я отвечаю за бухгалтерские книги, то должна отвечать за проверку хранилища и оплату труда персонала.

– Сам справлюсь.

– Но тебе не нужно. Для этого есть я.

– Правда? – Он смеется, но в его глазах нет веселья, только насмешка.

– Правда, – заверяю его я. – Я захотела быть вашей домоправительницей, потому что хорошо справляюсь с этой работой. Я…

– Не думай, что я тебя не раскусил, – произносит он жестко и холодно. – Не думай, что Серая не рассказала, сколько раз ты спрашивала у нее, где находится хранилище. Кажется мне, ты уже заметила, что ни она, ни кто-либо другой в поместье не даст тебе ответа.

Мой пульс учащается, внутри скользким змеем скручивается страх.

– Я не понимаю.

– Все вы понимаете, мисс Бельфлёр. Знаю, вы стремитесь обеспечить успех своего плана, но должны осознавать, что я делаю то же самое.

– Говорите яснее, Ваше Величество, – цежу я сквозь зубы. – В чем именно вы меня обвиняете?

Он делает шаг ближе, и это заставляет меня отпрянуть назад.

– Позволь мне спросить тебя вот о чем. Если ты узнаешь, где мое состояние, что помешает тебе забрать его, даже если проклятие не будет снято?

Я с трудом сглатываю слюну, и по шее стекает капля пота. Он знает. Знает о моем запасном плане. Неужели я вела себя так неосмотрительно?

– Знаешь, что тебе помешает? Я. Я приму все меры, чтобы ты не получила ни одного кварцевого камешка, если не выполнишь свою часть сделки и позволишь проклятию отнять мою жизнь.

– Это угроза? – Я пытаюсь говорить жестко, но голос дрожит.

А вот его голос уверенный и невозмутимый:

– Да, мисс Бельфлёр, это угроза. Я научен не доверять людям.

От чувства вины у меня дрожат колени. Мне противно, что он прав насчет моих намерений. Но он не знает всего! Не знает ни меня, ни давления, с которым я сталкиваюсь. Он не понимает, что мне нужен запасной план не потому, что я хочу, чтобы он умер. Запасной план нужен… потому что в случае провала мне некуда податься.

Я заталкиваю чувство вины подальше и хороню его под негодованием. Скрестив руки на груди, прожигаю его взглядом.

– Как ты смеешь мне угрожать? Как смеешь вести себя так, будто читаешь мои мысли? Ты ничего не знаешь.

– Я знаю людей. И живу среди них гораздо дольше, чем ты. Я видел их безумства, и поверь мне, у вашего вида нет стоящих оправданий. Каждый человек, которого я встречал, в той или иной степени был вором, лжецом или убийцей.

– Ты ошибаешься. Не все люди такие.

– Не все? Ты можешь честно сказать, что ни разу не лгала? Ни разу.

Жар приливает к моим щекам.

– Ну конечно я лгала.

– А вот я – нет. Я на это не способен.

– И все же ты был готов обмануть меня. Хитростью пытался заставить пожертвовать ценнейшим сокровищем, чтобы освободиться от проклятия, которое сам на себя и навлек. Не пытайся делать вид, что ты такой правильный и могущественный. Если бы ты мог лгать, то делал бы это постоянно.

Выражение его лица мрачнеет, в глазах сверкает ярость.

– С тех пор, как мы заключили сделку, я ни разу не пытался тебя обмануть. Я уважал наше соглашение. Но поступала ли ты так же?

Моя грудь вздымается, и я сжимаю пальцы в кулаки.

– А чем, по-твоему, я занималась всю эту неделю? Неужели ты думаешь, что я организовала утомительный ремонт твоего поместья, потому что это весело? Думаешь, мне нравится перспектива общения с Имоджен Коулман на этом чертовом званом ужине? Нет! Я это делаю, потому что все это нужно, чтобы наш план удался. Я бы могла прикладывать меньше усилий и все равно выполнить свою часть сделки. Но нет, я разработала надежный план, потому что хочу, чтобы у нас все получилось!

Он качает головой и кривит губы в странной ухмылке.

– Это так по-человечески – уклониться от вопроса и вместо этого выставить себя благородной.

– Я говорю правду. Я не хочу, чтобы ты умирал.

Он замирает, молчит и несколько напряженных мгновений сверлит меня взглядом. Затем, наконец, заговаривает тихо и безэмоционально:

– Посмотри мне в глаза и скажи, что я ошибаюсь. Скажи мне, что ты не возьмешь мои деньги, если я умру.

Я выдерживаю его взгляд, но не нахожу сил ответить.

– Ты ничего не можешь сказать, потому что знаешь, что я прав.

Да, он прав. Настолько прав, что я ненавижу себя за это, а его ненавижу еще больше – за то, что он спорит со мной на эту тему. Он не имеет права заставлять меня так себя чувствовать! Уверена, если бы мы поменялись ролями, он бы поступил точно так же. Или хуже. У меня нет никаких сомнений в том, что он бы предал меня, просто чтобы ощутить мстительное удовольствие. Лишь потому, что я человек. Отвратительное существо в его глазах.

Я подхожу к нему ближе и брызжу ядом:

– Знаешь что? Вы с Имоджен достойны друг друга.

И, развернувшись на каблуках, вылетаю из гостиной, смаргивая злые слезы.

Глава XXII

Почти всю следующую неделю я провожу в одиночестве в своей комнате. Поскольку большая часть оставшихся работ в поместье находится под контролем Фоксглава, мое присутствие уже не так нужно. Более того, я избегаю Эллиота. Все еще не могу позабыть наш разговор, и в моем сердце поселяются гнев и чувство вины. Только я начала думать, что король-волк – порядочное создание, он все испортил.

Или все испортила я?

Наступает день ужина, и нервы у