– Бет переехала сюда ради этого парня и поддерживала его все эти годы, пока он сидел на заднице и писал свои стишки, а он ее бросил, – сказала Кассандра, осторожно наблюдая за Амандой. – Ей приходилось ездить на химию на «Убере». Она похудела до сорока пяти килограммов.

– Получается, с тобой никого не было? – изумленно спросила Аманда.

– Несколько друзей предлагали, но в некоторые дни я с трудом вытаскивала себя из постели. – Бет пожала плечами, но ее лицо скривилось от воспоминаний. – Меня тошнило, мне было больно, я впала в депрессию и не хотела, чтобы меня видели в таком состоянии. Я не могла взять себя в руки. Но Валери жила тогда со мной в одном доме и однажды, когда я пыталась занести продукты, помогла мне. И постучалась в мою дверь на следующий день, чтобы меня проведать.

Валери вмешалась:

– Она знала, что ответ «нет» я не приму.

Бет оттолкнула свою тарелку, так и не притронувшись к пирогу, хотя только что сама положила себе кусочек.

– Я так долго на него злилась. И думала, что все уже в прошлом, но мысль о том, что он мог добиться успеха… Только представь: я до сих пор плачу ему алименты.

– С ума сойти, – вырвалось у Аманды.

Бет покачала головой.

– Готова отдать что угодно, лишь бы увидеть, как он падает лицом в грязь, – сказала она дрожащим голосом. – Насколько я знаю, одно из его стихотворений называется «Рак».

Джейн протянула руку и погладила Бет по плечу.

– Мне так жаль, милая.

– Мы должны пойти и сорвать выступление, – сказала Валери.

Кассандра сделала глоток вина. И задумчиво проговорила:

– Будет обидно, если ему скажут, что время чтений изменилось, и он приедет туда слишком поздно.

Тест начался.

Джейн улыбнулась:

– Или если ему станет так плохо, что он не сможет стоять на сцене.

Бет откинула голову назад и рассмеялась.

– О, сладкое возмездие! Было бы идеально. Только как мы это сделаем?

Все замолчали. Было важно понять, продолжит ли тему Аманда.

Аманда откусила кусок тягучего карамельного брауни. Судя по всему, ее ничуть не смущало внезапное молчание. Было видно, что она раздумывает.

– Сироп рвотного корня, – сказала она. – Раньше его давали детям, чтобы вызвать рвоту, если те прогладывали что-то ядовитое. Так делать больше не рекомендуется, но его все еще выпускают. К сожалению, его иногда используют и люди с анорексией.

Кассандра почувствовала приятное покалывание. В тот вечер по дороге домой, когда она обсуждала этот момент с Джейн и Валери, они сказали, что испытали то же самое.

Валери наклонилась вперед, ее карие глаза заблестели.

– Как мы это сделаем?

– Нальем ему в напиток, – пожала плечами Аманда. – Достаточно нескольких капель. Излишек может быть опасен, и даже от небольшого количества некоторым становится очень плохо. Начнется неконтролируемая рвота, он побежит в туалет. Так что нужно быть осторожными.

– Но где мы его достанем? – спросила Кассандра.

– Он доступен без рецепта. Я могу купить в аптеке, – сказала Аманда.

Все остальные переглянулись.

Аманда не знала, но она только что прошла тест с наивысшим баллом.

Теплая вода стекает у меня по спине, и я тянусь за бутылкой лавандового геля для душа. Я настраиваю душ, делая воду чуть горячее, и опускаю взгляд на свою руку. Вчера, закончив переезд, я пошла на маникюр. Розовые овальные ногти словно мне не принадлежат.

Это руки кого-то более ухоженного и женственного.

Например, Аманды.

Скорее всего, Аманда стояла на этом же самом месте и крутила эту же ручку – каждый день. В том числе и в день своей смерти.

Убираю руку с крана. Быстро ополаскиваюсь и заворачиваюсь в полотенце. Мой халат все еще в одной из коричневых коробок, стоящих возле шкафа.

Переодеваюсь в домашнюю одежду, собираю мокрые волосы в хвост и надеваю очки – на сегодня у меня в планах лишь заказать ужин на дом и закончить разбирать вещи.

Чтобы прогнать неуютное чувство, возникшее в душе, я подключаю айфон к маленькой портативной колонке и включаю поп-музыку.

Заказываю среднюю пиццу с грибами и перцем и быстро набираю сообщение моему новому домовладельцу, чтобы напомнить ему занести мне ключ от почтового ящика в холле. Там два ряда по десять маленьких бронзовых ящичков – по одному на каждого из двадцати жителей дома. Я уже заполнила на почте бланк по смене адреса, и корреспонденция должна начать приходить со дня на день.

Потом я беру ножницы и прорезаю верх ближайшей коробки. Начинаю заполнять ящики шкафа футболками и свитерами, потом перехожу к вешалкам. Закончив с куртками, я принимаюсь за штаны, когда раздается дверной звонок.

Он звучит ниже, чем в предыдущей квартире, и на мгновение я принимаю его за часть песни, которую слушаю. Потом он раздается снова.

Поднимаюсь на ноги, подхожу к двери и заглядываю в глазок.

Я ожидаю увидеть курьера из пиццерии, но там стоит женщина с бутылкой вина в руке. Лет сорока с чем-то, с круглым лицом и теплыми глазами.

– Привет, соседка, – говорит она, когда я открываю дверь. – Я Мэри.

– Привет, я Шэй.

Она протягивает мне бутылку мерло.

– Спасибо. – Я не уверена, хочет ли она распить ее вместе, и спрашиваю, приоткрыв дверь чуть шире: – Зайдешь?

Она с улыбкой качает головой.

– Никто не рад гостям в день переезда. Я просто хотела поприветствовать тебя в нашем доме.

Она показывает на открытую дверь напротив.

– Я прямо здесь, на случай, если тебе понадобится сахар или еще что-нибудь.

Потом Мэри смотрит мне через плечо, в гостиную, где уже стоит диван из предыдущей квартиры и маленький круглый стол с двумя стульями, купленный на распродаже.

Выражение ее лица меняется, и глаза наполняются тоской.

– Я знаю, что случилось с девушкой, которая жила здесь до этого, – вырывается у меня. – В смысле, если вы были подругами – мне очень жаль…

Мэри тяжело вздыхает.

– Да, я знала Аманду. Не сказать чтобы очень близко, но периодически мы выпивали вместе по бокалу вина, и иногда, когда я уезжала, она кормила мою кошку.