Голос Мэри словно приглушается, когда я вспоминаю, как обманула Кассандру и Джейн, сказав, что познакомилась с Амандой у ветеринара и что у меня раньше была кошка.

Меня начинает охватывать страх.

– У Аманды же тоже была кошка, верно? – выдавливаю я.

На фотографии с поминок она держала на руках трехцветную кошку. Я в этом уверена. Именно это спровоцировало меня впервые солгать, о чем я так сожалею, и теперь ложь продолжает нарастать как снежный ком.

Мэри выглядит удивленной.

Меня охватывает предчувствие, и в груди что-то сжимается.

– Нет, у Аманды не было домашних животных.

«Разумеется, не было», – думаю я. Ни разу при разговоре Джейн и Кассандра не упомянули, что после Аманды осталась кошка.

Но что-то не сходится.

– Но твоя кошка, – почти лихорадочно спрашиваю я, – она трехцветная?

Может, Аманда держала на фотографии кошку Мэри, и та сфотографировала ее.

Мэри озадаченно качает головой. Поворачивается и зовет:

– Феликс!

Потом она цокает языком. Я слышу мягкое мяуканье, и маленький серый кот проходит через открытую дверь и подходит к ноге Мэри.

– Это Феликс, – говорит Мэри и берет его на руки. – Он немного дикий. Как-то вечером прошлой зимой я нашла его на улице. Пришлось две недели оставлять еду, прежде чем он дался мне в руки. Ну, не будем мешать. До скорого!

Она возвращается обратно в свою квартиру. Я закрываю за собой дверь и прислоняюсь к ней, тяжело дыша.

Значит, Кассандра знала, что я никак не могла познакомиться с Амандой у ветеринара. Но казалось, ее совсем не удивила моя история; она не нахмурилась, не задала ни единого вопроса и не стала пытаться вывести меня на чистую воду. В тот дождливый день, когда мы вместе пили чай, я усугубила ложь, сказав Кассандре и Джейн, что у меня умерла кошка. И Джейн тоже проглотила мою историю с невозмутимым видом.

Сестры Мур знают, что у их дорогой подруги Аманды не было кошки.

Значит, они знают, что я обманывала их все это время.

Сестры Мур могли закрыть глаза на мою ложь об общем с Амандой ветеринаре по многим причинам.

Но наиболее вероятная – доброта.

Когда я усугубила свой обман, неожиданно встретившись с ними под дождем, я находилась в шоковом состоянии.

Возможно, они решили меня не смущать и не заставлять чувствовать себя еще хуже.

В тот день, когда я, как теперь понимаю, видела возле метро лишь иллюзию Аманды, я достигла дна. У меня был сильный стресс, плюс на мой разум мог повлиять «Амбиен». Я слышала, что некоторые люди, принимавшие его, страдали лунатизмом – готовили еду или даже водили машину. Вполне вероятно, что таблетки повлияли и на меня.

Но я не принимаю «Амбиен» вот уже пару недель. Он мне не нужен; теперь я хочу ясно смотреть на мир. Вчера была моя первая ночь на новом месте. И хотя у меня еще нет штор – я заклеила окно спальни коричневой упаковочной бумагой, – я проспала восемь часов.

Большую часть дня я организовывала пространство вокруг себя. Подготовила коробки к сдаче в переработку и обустроила кухню, как я люблю – теперь на столешнице стоит блендер и рядом с ним чаша с бананами, а в буфете лежат запасы миндального масла, темнообжаренного кофе, пасты и протеиновых батончиков. И, разумеется, шоколада.

«Моя прежняя жизнь вернулась, но это улучшенная ее версия», – думаю я, выходя из поезда на платформу. Прохожу через турникет, наслаждаясь своим ровным сердцебиением и сухими ладонями. И улыбаюсь, вспомнив шутку Анны про вибратор. Моя паника исчезла, словно ее никогда и не было.

Поправляю на плече спортивную сумку, иду к ступеням и начинаю подниматься. Уже почти шесть сорок пять, и я должна встретиться с Джейн. Когда мы виделись в последний раз, она спросила, могу ли я взять ее на кроссфит. «Мне нужно кое-что подправить», – сказала она, ущипнув себя за плоский живот. Я рассмеялась и попросила ее раскрыть мне свой секрет, но была страшно рада, что она хочет попробовать. Сегодняшнее занятие в семь вечера довольно сложное, но у меня хорошо получается. Я поднимаю тяжелую штангу и делаю силовые приседания почти без передышек. Приятно, что Джейн увидит меня в моей стихии.

Но когда я добираюсь до зала, от нее приходит сообщение:

«Прости, неожиданная работа. Придется перенести на другой раз! Но пока что вот лучшие из тех фотографий, что мы сделали на днях. Жду историй о том, что случится, когда ты загрузишь их в свой профиль».

«Ничего страшного и спасибо!» – отвечаю я, несмотря на свое разочарование.

Фотографии хороши: вот я смеюсь, примеряя соломенную шляпку, а вот уже с более серьезным видом смотрю на воду. Но их всего четыре, а сестры, насколько я помню, сделали десятки снимков. Видимо, они просто прислали мне самые удачные.

Убираю телефон, переодеваюсь и захожу в зал. Нахожу место во втором ряду. Народу полно, как обычно, – тренер очень популярен.

Сорок пять минут спустя я насквозь мокрая от пота. Руки дрожат, и я знаю, что завтра будут болеть ноги. Но в голове приятная пустота.

Захожу в раздевалку и направляюсь к раковине, чтобы сполоснуть холодной водой лицо и помыть руки. Снова подняв голову, я замечаю у соседней раковины слева от меня девушку.

Она очень похожа на рыжую, которую я видела на поминках Аманды.

Мы встречаемся взглядами в зеркале, и она кажется удивленной. Возможно, потому что заметила, как я на нее уставилась.

Я улыбаюсь.

– Привет.

Она просто кивает.

Возможно, это не та девушка; я не подходила к ней близко. А если это и она, то, вероятно, она меня не узнала. Я больше не ношу очки, а мои волосы теперь светлее и короче.

Быстро отворачиваюсь и начинаю собирать вещи.

На выходе из зала она оказывается прямо передо мной и открывает дверь. Придерживает ее и машинально оглядывается, чтобы никого не прихлопнуть, и я выхожу следом.

– Спасибо.

– Не за что, – отвечает она с бостонским акцентом.

Видимо, это все же она.

Она по-прежнему смотрит на меня с немного странным выражением, словно не может понять, где меня видела. Я уже собираюсь все объяснить, но потом представляю нашу беседу: «Я видела тебя на поминках… Нет, я не знала Аманду, но подружилась с ее подругами… Наверное, они и твои подруги тоже?»