Кира

Всю дорогу Никс был так напряжен, что не проронил ни слова.

— На меня злишься? — Я внутренне вся сжалась.

Один мужчина уже предъявлял на меня собственнические права, а потом использовал и выбросил как тряпку.

— Нет, думаю над задачей от совета.

Удивил! Только было почти разочаровалась, чувствуя удушливое давление со стороны песца, как он показал себя гораздо лучше. Так быстро обуздал такие сильные звериные эмоции? Правда? Это заслуживает восхищения.

Ревность со стороны песца не была для меня чем-то желанным. Скорее пугающим. Оказаться в капкане снова — кому это надо? Я только оттуда вылезла!

Я гнала от себя мысли обо всем серьезном, пытаясь понять для себя, где и как жить дальше. Бежать или остаться еще немного?

Никс вдруг сказал:

— Кажется, без твоей помощи нам не обойтись.

— Без моей? — Я удивленно повернулась к мужчине. Вот уж не ожидала, что оборотни будут нуждаться во мне. Что вообще кто-то будет нуждаться в моей помощи. — И чем я могу помочь?

— Скоро у нас будет много раненых, а своего толкового врача у нас нет. Я могу нанять тебя на работу в команду. Как ты на это смотришь?

Подумав, я сказала, пряча улыбку:

— Работа — это же не замужество, так что я смотрю положительно. — И не могла не подначить: — Тем более столько зверей вокруг.

И лицо Никса разом помрачнело. Кажется, он снова вспомнил меня в окружении рыжих.

— Но почему будет много раненых? — спросила я, от моей улыбки не осталось и следа.

— Потому что нас хотят кинуть пушечным мясом, — совершенно спокойно сказал Никс.

— Нельзя отказаться? — Внутри все похолодело.

— Отказаться нельзя. Когда я с командой буду в гуще событий, совет решит, что все идет по их плану. И вот тогда мы нанесем контрольный удар. Но чтобы праздновать победу, нам нужно выжить. Поможешь с этим?

— Конечно.

Не хотелось признаваться, но чувствовать себя действительно нужной — это то, что мне сейчас надо, чтобы встать на ноги.

— Расскажешь мне подробней, что там у вас происходит?

— В логове расскажу о плане, а пока объясню тебе всю нашу звериную политику…

Чем больше я слушала, тем больше удивлялась. У оборотней было почти как у людей, но все же в атмосфере хищных джунглей. Это действительно был другой зубастый мир, где сейчас царило шаткое равновесие, баланс которого мог в любой момент нарушиться.

К концу рассказа я поняла, что уже душой болею за лис и не хочу, чтобы совет сделал из них посмешище и поставил на колени. Меня восхитили разработки рыжих, их ум, и я была уверена, что такой клан так легко не провести. Лисы сами проведут кого угодно.

Я в деле. Я помогу чем смогу. И дело не в Никсе, не в истинности, а в том, что я хочу чувствовать себя частью чего-то и бороться за себя и большую мечту.

Никогда бы не подумала, что это будет лисья мечта.

Лисья нора оказалась прямо в городе, занимала целую сеть подвальных помещений домов и была оснащена ничуть не хуже обычных квартир. Разве что окон не было.

— Что, ожидала увидеть землянки в лесу? — хмыкнул Никс, видя мою растерянность.

— Вы что, живете прямо в городе? — Я спросила очевидное, но не смогла смолчать. Несмотря на то, что видели глаза, в голове я представляла жизнь оборотней какой-то особенно экзотичной. Особенно помня о подвесных бревнах в доме Леона, здесь я тоже ожидала увидеть нечто необычное, звериное. Но нет, разве что чудаковато было то, что живут большой общиной.

Мне было безумно интересно все: как устроен быт, отличается ли он от человеческого. Есть ли помещения для оборотней в зверином обличье? Чем они питаются в разных ипостасях? Нужно ли им бегать по лесу?

Но я не могла вывалить весь ворох любопытства на песца сейчас, видя его серьезность. А когда мы вошли в большой зал, так совершенно передумала задавать вопросы, потому что там стоял плач Ярославны. Девушки выли так, будто узнали, что женихи не вернутся с войны.

Стоило им увидеть Никса и команду, как плач лишь усилился.

— Что произошло? — спросил песец.

— Глава пропал, а Майконга… Майконга… лик-ви-ди-ро-ва-ли, командир! — раздалось неслаженное в ответ.

За этим горем меня, стоящую среди команды оборотней, вовсе не замечали.

Майконг? Я слышала, что его спас Леон.

Никс тоже был удивлен новостями про ликвидацию, казалось, вся команда лис разом зло втянула воздух ртом, будто их догадки подтвердились.

— Успокойтесь. Глава у совета, но они прячут его от нас, выдвигают требования. Майконг жив, вот эта девушка… — Никс безошибочно протянул руку назад и поймал мою кисть. Отошел в сторону, выставляя меня на всеобщее обозрение, — вот эта девушка спасла жизнь доктору, который спас Майконга. А еще она моя истинная.

Представил так представил! Феерично.

Девушки разом перестали реветь, а потом так завыли в один голос, что я подпрыгнула.

— Что это они?

— Оплакивают мою холостяцкую жизнь, — подмигнул мне Никс.

— Так ты свободен. Я на тебя не претендую. — Еще не хватало нажить лисиц-врагов. Хватит с меня охоты со стороны коллекторов и совета, тут еще со стороны рыжих будет.

— Никс, давай навсегда останемся холостяками — живее будем, — прошептала я.

Песец посмотрел на меня так, будто не знал, смеяться ему или плакать. Отвернулся, глядя прямо на вновь притихших девушек, которые, казалось, не пропустили ни слова из нашего разговора, и сказал себе под нос:

— Я должен быть терпелив. Терпелив…

Так у него тут много воздыхательниц! Какими глазами, полными надежды, они смотрят на песца!

Я постаралась задушить в себе ревность, напомнив, что отношения мне сейчас не нужны. Первая потребность человека — выжить. Этим я и буду заниматься с упоением.

А еще меня удивило другое: как Никс мог доверить информацию стольким оборотням, раз совет объявил о ликвидации Майконга? Неужели клан — это не просто слова? Неужели у них нет предателей? Песец не похож на того, кто доверится всем подряд. Возможно ли, что такие крепкие отношения существуют, или Никс просто недальновиден?

— Где команда разработки?

— Командир, они пытаются исправить приложение по подбору пар, — прорвался сквозь возобновившуюся девичью стену стенаний молодой мужчина.

— Собери всех в переговорной. Нам есть что обсудить. — Никс крепче сжал мою руку и повел за собой.

Находиться в помещении, полном оборотней, мне было тяжело физически и морально. И пусть на меня бросали лишь мимолетные любопытные взгляды, которые можно было назвать даже дружелюбными, я начинала паниковать.