Весь день я мучилась угрызениями совести, а потом пришло время репетиции. Несмотря на дурное предчувствие, я всё равно на неё пошла, хотя была уверена, что заклинание снова не сработает. Через пять минут стало ясно, что не зря мне так казалось, так что я снова сослалась на плохое самочувствие и попросила девочек заниматься без меня.

– Может, у тебя та же болезнь, что и у Феликса? – предположила Люси и отодвинулась подальше.

– Как думаешь, сможешь завтра прийти на генеральную репетицию? – спросила Айрис, и я пообещала быть.

А сегодня не смогла себя заставить. Какой смысл? Я решила, что лучше побыстрее вернуться домой, чтобы поискать в маминых книгах другие заклинания, которые помогут мне хорошо танцевать.

Но все книги в её кабинете такие сложные, что я так и не смогла в них разобраться. Если мне обычные чары не даются, то стоит ли надеяться, что я совладею с продвинутой магией? Так что я вернула их обратно на полки и пошла к себе в комнату, где до самой ночи лежала на кровати и смотрела в потолок. Всё равно единственный способ принять участие в шоу талантов – зелье Оуэна.

А раз он меня теперь ненавидит, то и надеяться на него не стоит.

Мой телефон выключен, так что я не вижу сообщений от девочек из моей команды. Наверняка они в шоке, что я пропустила репетицию за день до выступления.

Завтра они будут ждать, что я приведу их к победе, а я вместо этого испорчу танец, который они готовили несколько месяцев. Меня все возненавидят!

Раньше у меня просто не было друзей, а теперь я потеряла их по собственной глупости. Как оказалось, это гораздо хуже.

Я ставлю кружку на тумбочку возле кровати.

– Прости, мам, у меня сегодня ужасное настроение.

– И такое бывает. Хочешь обсудить со мной что-нибудь конкретное?

Я качаю головой.

– Просто… я недавно приняла несколько плохих решений.

Мерлин прыскает от смеха.

– Это мягко сказано, – бормочет он из-под крыльев, но мы обе его игнорируем.

– Ну, все иногда ошибаются, – говорит мама с понимающей улыбкой. – Ведьмы особенно хороши в плохих решениях. Как думаешь, почему у нас такая ужасная репутация? Мы веками влипаем в неприятности.

– Но не ты, – замечаю я.

Она озадаченно поворачивает голову набок.

– В смысле?

– В детстве ты отлично училась и была популярна в школе, а теперь управляешь бизнесом. И всё это без заклинаний. А когда дело касается магии, то тебе и тут нет равных, ведь не зря тебя выбрали Великой ведуньей, самой молодой за всю историю. – Я вздыхаю. – Не понимаю, как я могу быть твоей дочерью. Я почти десять лет ЭЮВ сдать не могла, а теперь в школе полная катастрофа.

Мама внимательно выслушивает меня, а потом запрокидывает голову и начинает хохотать.

Если честно, не такой реакции я ожидала.

– Мам, не надо надо мной смеяться. Я тебе душу открыла!

– Прости, – говори она, вытирая слёзы. – Я не над тобой смеюсь, честно. Просто это так смешно!

– Что смешно? – ворчу я. – Что мне ничего не удаётся?

– Нет, смешно слышать, будто я хороша в любом деле!

– Но это же так, – говорю я, недоумённо хмурясь.

– Ох, Морган, ты не права. Я рассказывала тебе, как пыталась превратить Мелани Коттон в жабу за то, что она посмеялась над моей обувью? – Она качает головой, как будто сама не верит, что такое с ней было. – Как-то раз мама купила мне белые кроссовки, которые мне ужасно не понравились. Чтобы хоть как-то их украсить, я решила разрисовать их чёрными котами и мётлами…

– Как мой рюкзак?

– Точно! Мне тогда было шесть лет, и рисовала я из рук вон плохо, так что результат был просто кошмарным. И когда я приехала в школу, моя одноклассница Мелани Коттон начала тыкать в меня пальцем и смеяться, а потом и все остальные присоединились. Представляешь, меня подняла на смех вся школа! Я была так зла, что решила подкараулить её и превратить в жабу. Но что-то пошло не так, и вместо этого я сделала её подставкой для зонтов. Моя мама была в ярости! Представляешь, как сложно было всё исправить? Не говоря уже о том, сколько понадобилось колдовского зелья, чтобы Мелани обо всём забыла.

– Погоди секунду! – не верю я своим ушам. – Ты использовала магию в школе?

– Знаю, это ужасно! А каких неприятностей я себе нажила! Как думаешь, почему я прошу тебя так не поступать?

– Если бы это было всего раз! – вдруг вворачивает Елена. – В средней школе всё закончилось гораздо хуже.

– Ты не один раз использовала магию в школе?

– Только не принимай это как руководство к действию, – предупреждает меня мама. – Я бы не стала тебе это рассказывать, если бы не хотела показать, что и я иногда поступаю не совсем правильно. Это случилось на физкультуре, мне тогда было тринадцать. Я как обычно последней пробежала марафон, а Уильям Хедли принялся меня подкалывать…

– Последней? Ты же очень спортивная!

– Бег – совсем не моё. На метле могу хоть весь мир облететь, но с банальной стометровкой вряд ли справлюсь. Можешь представить, какой болью для меня были уроки физкультуры в школе. А этот Уильям Хедли только подливал масла в огонь. Скажу честно, таких задир я больше не встречала. И вот я решила, что с меня хватит, и наложила на него заклинание.

– Что ты сделала?

– Ну, я хотела, чтобы он облысел.

– Что?

– У него были просто невероятные волосы: густые, чёрные как смоль и очень блестящие. Уильям ими гордился и всегда аккуратно укладывал. Вот мне и показалось, что это хороший способ проучить его. Я думала, он поймёт, каково быть неидеальным. – Она вздыхает и закатывает глаза. – Разумеется, у меня ничего не вышло. Я была ужасно рассержена, когда щёлкнула пальцами, а ты сама прекрасно знаешь, насколько это плохая идея. В итоге я лишила волос не только одного Уильяма – облысели все мои одноклассники. Пришлось им всем стирать память! Тогдашний Старший чародей рвал и метал!

– Ничего себе! Я об этом не знала. Спасибо, мам.

– От моих ужасных историй тебе стало лучше?

– Да. Кажется, мне не так… одиноко.

Она берёт меня за руку.

– Морган, ты можешь вообще всё делать неправильно, но я всё равно буду самой гордой мамой на свете.

– Спасибо, мам. Хотела бы я знать, как всё исправить.

– Ты придумаешь, – говорит она и встаёт на ноги. – Оставлю тебя с твоими мыслями. Если буду нужна, то я у себя в кабинете. О, чуть не забыла! Тебе тут почта пришла.

Она протягивает мне конверт, на котором кривым почерком нацарапано моё имя.

Я дожидаюсь, когда мамины шаги стихнут за дверью, и открываю конверт. Ко мне на ладонь падает маленький пузырёк с золотистой жидкостью и записка: