– Очнись, очнись, глупая девчонка!

Зелия приподняла ее, похлопала по щекам и, видя, что это не помогает, с силой надавила на впадинку между верхней губой и носом царевны. Солан слабо пошевелилась. Жрица надавила сильнее, и девушка со стоном мотнула головой, а потом приоткрыла глаза. Герика принялась растирать ее холодные руки, и вскоре на щеках Солан появился легкий румянец. Она попыталась сесть, но не смогла.

– Лежи, – велела ей Зелия. – Тайлин, принеси одеяла!

Тайлин жива? Хвала Великой Богине!

Эта новость так обрадовала девушку, что Солан едва не вскочила на ноги, чтобы увидеть жрицу и убедиться, что с ней все хорошо. Герика сумела ее удержать, а вскоре Тайлин подошла сама и закутала царевну в пропахшее дымом одеяло, а второе, свернутое, подложила ей под голову. Когда она склонилась над ней, Солан заметила следы от слез на ее щеках.

– Как тебе удалось… – начала было царевна, но замолчала, вспомнив погибших девушек. Тайлин посмотрела куда-то в сторону. Потом тихо ответила:

– Со мной была Зелия. В бою она всегда прикрывает самого слабого.

Неподалеку послышался шум, и жрицы тут же подняли головы. Солан тоже приподнялась, но ничего не увидела.

– Что там? – взволнованно спросила она.

– Варвары что-то затевают, – ответила Зелия. – Пойду погляжу.

Тело убитого северянина перенесли поближе к кострам и накрыли одеялом. Его выжившие соплеменники собрались вокруг мертвеца, опустились на одно колено и воззвали к великому богу севера. Их короткая молитва, произнесенная на чужом языке охрипшими голосами, напоминала отрывистый лай стаи диких, озлобленных псов. Когда она закончилась, Рагнар поднялся, протянул руку, и один из варваров вложил в нее двуручный топор.

– Кром хочет крови! – громко объявил вождь северян. – За Хенрика!

– За Хенрика! – дружно выкрикнули остальные и разошлись в разные стороны – осматривать тела поверженных врагов, чтобы найти тех, в ком еще теплилась искра жизни.

Рагнар ждал.

Наконец послышались радостные крики, и двое северян притащили под руки еще живого пустынника, которому при падении лошадь раздавила обе ноги. Рагнар поморщился: раненый был еле живым и не походил на достойную жертву во имя Крома. Но выбирать не приходилось.

– Держите его, – велел он.

А потом размахнулся и одним ударом начисто снес ему голову. Наблюдавшие за этим кромхеймцы переглянулись и одобрительно закивали. Танарийцы смотрели с недоумением, лишь один из них походя бросил:

– Ну, хотя бы отмучился.

И только Зелия улыбалась.

– Кром хочет крови! – снова крикнул Рагнар. – Давайте еще одного.

Северяне разошлись, озадаченные: все остальные пустынники были безнадежно мертвы. Но огорчать своего бога им не хотелось, поэтому они продолжали искать, переворачивая каждое тело, прощупывая каждую шею – не бьется ли жилка?..

Рагнар терпеливо ждал.

Повезло – кто бы мог подумать! – Арне. Сунув руку под очередной доспех, он сразу понял, что неподвижно лежащий воин только притворяется мертвым: его сердце отчаянно колотилось от страха быть обнаруженным, а потом жестоко и позорно убитым. И когда варвары схватили его, он стал вырываться с такими дикими воплями, что у слышавших их Герики и Солан побежали мурашки по коже. Трое северян с трудом совладали с ним и поволокли к месту казни. Пустынник орал и бился в их руках, как обезумевший зверь.

– Сильный! – похвалил кто-то из кромхеймцев. – Хорошая жертва.

Рагнар поудобнее перехватил топор.

– Кромхарт! – Искандер, привлеченный шумом и криками, подошел и положил руку ему на плечо: – Прекрати это. Мы можем допросить его и узнать…

– Он ничего не скажет. – Рагнар стряхнул его руку, поднял топор и потряс им в воздухе: – Кром хочет крови!

– Кром хочет крови! – хором поддержали его соплеменники.

Пустынника подтащили к вождю и поставили на колени, но, даже сломленный, он не перестал сопротивляться. Когда с него сорвали доспехи и шлем, стало ясно, что это совсем мальчишка, лет шестнадцати или семнадцати, темнокожий, с узкими злыми глазами и выбритой головой, на макушке которой красовался пучок длинных черных волос. Если он и был ранен, то ничем не показывал этого и продолжал сражаться за право выжить.

– Отпустите его! – закричала Солан, скидывая одеяло и поднимаясь на ноги. – Неужели вам мало убийств?

Но ее никто не услышал.

– Держите его крепче, – сказал Рагнар.

– Стой!!! – вдруг заорал на всеобщем пустынник. – Нет! Нет!!! Йе ара́, йе кесым араби Кадоки-курам! Я знать ваша богиня!

Рука Искандера резко перехватила уже готовый опуститься топор, и, встретив сопротивление, Рагнар вынужден был остановиться. Танарийский царь обвел взглядом мгновенно замолчавших северян, потом удивленно посмотрел на тяжело дышащего молодого пустынника… и, повернувшись к Солан, озадаченно произнес:

– Познакомьтесь, царевна… кажется, это ваш жених.

– Что он сказал? – уточнил Рагнар, опуская топор и глядя на застывшую в недоумении царевну, которая, не в силах подобрать подходящих слов, растерянно смотрела то на Искандера, то на стоящую рядом мелью, то, с нескрываемым ужасом и отвращением, на того, кого назвали ее женихом.

– Ара́ на языке пустынников означает «сын предводителя», ну, или, если угодно, «царевич», – отозвался Искандер. – Так вот, этот ара́ утверждает, что царевна Кадокии – его невеста. Откровение настолько неожиданное, что совсем не похоже на ложь, придуманную ради спасения. Но, даже в свете недавних событий, я не могу поверить, что государь Ангус, находясь в здравом уме, решил отправить свою единственную дочь в Мессу.

– Этого не может быть! – наконец обрела дар речи Солан. – Отец никогда бы не поступил так со мной! Да, он сказал, что выбрал мне будущего супруга, но… но…

– Он тебе не нравится? – хмыкнул Рагнар, перехватывая топор поудобнее. – Что ж, это поправимо. Сейчас я покажу, как у нас на севере расторгают нежеланный брачный договор.

– Кром хочет крови! – дружно поддержали вождя северяне.

– Хватит! – повысив голос, оборвал их Искандер. – Больше сегодня никто не умрет, а если ваш бог жаждет крови, подарите ему свою. – Он подошел ближе к пленнику, внимательно оглядел его и спросил: – Ты знаешь, кто я такой?

– Искандер, артан Танари-курам, – сквозь зубы выплюнул молодой пустынник, прищурив и без того узкие черные глаза. А потом добавил свистящим шепотом: – Ненавижу тебя!

– Твое право, – равнодушно ответил царь. И приказал своим людям: – Обыщите его, а затем свяжите так, чтобы он мог только дышать, иначе сбежит. Приставьте охрану. Мне надоели эти бесконечные загадки, и я хочу узнать, что происходит. Мы допросим его, когда приедем в Баас.