НИЩИЕ И БОМЖИ

Глава 1

ГЕРОИ ДНА

Когда в мэрии столицы мне впервые рассказали о том, что теперь человеку, лишившемуся жилья и ставшему бомжом, можно не ютиться по подворотням, а жить в нормальных цивильных условиях, я, признаюсь, даже не поверил. Согласитесь сами, в нашем обществе государство не протягивает руку помощи даже человеку, всю жизнь отдавшему работе. А тут вдруг все льготы и блага — для вчерашнего тунеядца или уголовника-рецидивиста? Но мне объяснили, что такая практика действительно существует в Москве. «Теперь у нас все во благо народа», — улыбнулась мне сотрудница мэрии. Позже во время сбора материала я еще не раз буду вспоминать эту улыбку. А тогда все это выглядело как сказка — бомжам предоставляют не только некоторые льготы по пенсии и трудоустройству, но и предлагают жилье в своеобразных муниципальных гостиницах, где им выдают одежду и даже кормят за государственный счет.

— Но вот незадача, — объяснял мне чуть позже за бутылкой водки один из моих старых знакомых, сорокалетний бомж Андрей, «работающий» в переходе на Тверской, — все эти льготы и жилье остаются только на бумаге. На самом деле в этих ночлежках живут вовсе не бомжи. Там своя мафия, и попасть с улицы туда не так-то просто. Если не веришь — попробуй. А потом приходи, я тебе найду нескольких ребят, уже поживших в этом «Хилтоне».

На том и разошлись. Он отправился на свою ежедневную работу — стоять с протянутой рукой в переходе на Тверской, а я — становиться бомжом…

ТЕАТР ОДНОГО АКТЕРА

Попробовать себя в качестве бомжа оказалось делом довольно-таки несложным. Образ человека, лишившегося всего в жизни — друзей и крыши над головой, — мог дать мне возможность еще раз посмотреть на дно столичной жизни, проверить мои предположения о том, кто и почему попадает в ту человеческую касту, которую все с отвращением называют — бомж. Свою помощь оказали и сотрудники милиции, на время выписав мне липовую справку о том, что я лишился своей жилплощади в столице.

Весь свой отпуск тщательно отращивал бороду и усы. Эффект превзошел все ожидания — трехнедельная щетина хорошо изменила мое лицо. Сделать красными глаза и мешки под ними было вообще пустяком — хорошая компания со спиртным, но без особых разносолов, и до утра. С рассветом в зеркале ванной увидел совершенно незнакомого мне человека. Понял — свершилось! Теперь мне оставалось только приодеться похуже и выйти в город. При этом еще решил для «солидности» чуть приволакивать правую ногу.

Из гаража принес свою рабочую спецовку, в которой обычно чинил машину: некогда синие джинсы сплошь в заплатках, розовая замасленная рубашка, светло-серый, рваный в нескольких местах свитер и даже зеленая подростковая ветровка с символом Олимпиады-80 на кармане. Стоптанные некогда зимние полусапожки с лопнувшей подошвой починил подручными средствами: обернул подошву несколькими полиэтиленовыми пакетами, а затем крепко перевязал сапог изолентой. Получилось не очень красиво, но на первый взгляд крепко.

На выходе из подъезда нос к носу столкнулся с нашим местным алкашом, по прозвищу Бидон. Он, все и про всех знающий во дворе, даже не поздоровался, презрительно взглянув на меня мельком. По его реакции я понял, что даже он не узнал, а стало быть, цели я своей добился.

В подошедший автобус вместе со мной люди не поднимались, предпочитая другой вход. Незанятым осталось и место рядом, хотя автобус и был переполнен. Появившийся невесть откуда билетный контролер лет пятидесяти долго с нескрываемым ин-тересом рассматривал мой прокомпостированный проездной документ, так, видимо, и не поняв, зачем я его купил. Но уже дав мне оценку.

— Не стыдно в таком виде ездить? — вдруг сказал он, еще раз окинув меня взглядом с ног до головы. — Молодой ведь, а уже тунеядец. Шел бы лучше в дворники — и деньги и крыша над головой.

— А твое какое дело, — вяло парировал я, уютно расположившись на мягком сиденье, — еще кто-то из великих сказал, что от работы даже лошади дохнут. А твои вонючие триста рэ я зарабатываю на Арбате за день. А пожить можно и на вокзале.

В дальнейших дебатах относительно моего будущего я уже участия не принимаю. Выхожу на ближайшей остановке и спускаюсь в метро.

На выходе к площади Белорусского вокзала сразу же вижу топчущихся трех бомжей — двух мужчин и женщину. Все неопределенного возраста — ни двадцать, ни шестьдесят, одеты не лучше, чем я. По тому, как милиционеры патрульной группы не обращают на них никакого внимания, обитают эти аборигены здесь давно. А значит, и знакомиться с ними нет резона.

Стараясь быть незамеченным, проскакиваю к кондитерской палатке и слежу за тем. как три «конкурента» уходят в сторону вокзала. Еще раз осматриваюсь — никого подозрительного. Я уже вошел в роль и. как истинный бомж, сразу же обращаю внимание на пустую пивную бутылку, которую оставил возле троллейбусной остановки какой-то парень.

За тарой не успеваю. Появившаяся откуда-то старушка вырывает бутылку у меня прямо из-под носа и громко кричит на всю площадь, что, мол, эти бомжи совсем обнаглели и чуть не украли у нее… три рубля. Вот так послушаешь и действительно задумываешься, может, правда, у бабули последнее отнимаю.

Откуда-то внезапно появляются еще старушки, и я отступаю. Но не сдаюсь. Буквально в двадцати метрах — пункт обмена валюты. А туда простые инженеры не ходят. Может, повезет?

Молодой