Как выяснилось, массаж – дело очень непростое. И требующее системного подхода. Ту же анатомию пришлось учить аж в нескольких видах – отдельно кости и суставы, отдельно мышцы и связки, отдельно лимфоузлы и кровеносные сосуды. А потом еще все это и совмещать. Ей-богу, я за это время освоил программу едва ли не пары курсов мединститута. Естественно, в основном в области анатомии… Нет, легкие «размяки», как Михаил Львович это называл, я научился делать уже через месяц. Доверять расслаблять сведенную судорогой мышцу у кого-нибудь из нашей секции он мне стал месяца через три. Но заниматься массажем «по-серьезному» мы с ним начали именно тогда, когда я ему сдал все зачеты по анатомии. Для чего мне пришлось весьма нехило попотеть. Потому как мои знания в этой области и сейчас, и в прошлой жизни были крайне поверхностными. Ибо ничем более-менее системно связанным с медициной я в своей прошлой жизни никогда не занимался. Так, самый минимум полевой первой помощи: как накладывать повязку при ранении, шину при переломе, как пережимать разорванный сосуд и делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца после поражения электротоком или утопленнику. Да и то эти сведения были по большей части теоретическими. Потому что за все свои прошлые восемьдесят девять лет применил я их на практике дай бог раза четыре… Ну, еще кое-что узнал во время занятий ушу. Вот и все. Но справился. Впрочем, поначалу у меня сложилось впечатление, что тренер не очень-то хотел меня учить и просто попытался подобными требованиями отбить у меня охоту заниматься массажем. Но, даже если это и было так, этот вариант у него не удался. В массаж я вцепился, что твой бульдог. Да и знания очень сильно пригодились. Потому как с практикой у меня пока дела обстояли не слишком. Слабоват я пока для полноценного массажа. Силенок маловато. А вот что-то вроде точечного или поверхностного массажа у меня уже начало получаться вполне прилично. Причем в первую очередь как раз вследствие того, что достаточно неплохо выучил анатомию.

Как бы там ни было, вследствие этой дополнительной нагрузки времени на что-то другое у меня не оставалось от слова совсем. Так что ни о каком боксе или самбо нечего было и мечтать. Поэтому мои планы снова сдвинулись по срокам. Впрочем, как говорил какой-то умный человек, ни один план не пережил реального столкновения с действительностью. Так что особенно сильно я не переживал. Еще год-другой можно подождать. В конце концов, я и там в чемпионы рваться не собираюсь. Мне важнее поставить «школу». Удары, связки, приемы, броски. Тем более что я приду на секции самбо и бокса не с теплого горшка, так сказать. Ведь КМС по плаванию и первый разряд по гимнастике тоже чего-нибудь да стоят? Так что тело и мышцы у меня уже будут вполне прилично развиты. Не совсем в тех комбинациях, которые нужны для борьбы и бокса, конечно, но ничего – подкорректируем. Да и кисти с пальцами у меня от постоянной «игры» с шариками от пинг-понга и регулярного колочения по газетным подшивкам тоже довольно крепкие. Плюс массаж. Так что, если где и отстал, – нагоню…

По другим направлениям развития все было в относительном порядке. В «художке» мы с Аленкой в прошлом году дружно перешли в первый класс. Так что этой осенью нас уже ждал второй. В принципе по возрасту и соответствию школьным классам ей это было делать еще рано, но наша «нежная дружба» уже давно там не была ни для кого секретом. Так что, похоже, учителя решили, так сказать, не разбивать такую прекрасную пару и отправили в первый класс нас обоих. А вот в «музыкалке» такое не прокатило. Там я в прошлом году перешел в первый класс музыкальной школы в одиночку, а моя любимая пока так и осталась на подготовительном.

С нашим неофициальным «кружком колотящих по газетам» начались первые сложности. Уж больно нас стало много. Общее число тех, кто прибегал по утрам на нашу лесную спортплощадку в овраге, достигло почти двух дюжин. Семеро были из детдома, пятеро из Аленкиной школы, шестеро приятелей из моего и соседних дворов и четверо местных, с поселка Мирный, из которого когда-то и начался наш город. Последние «затесались» к нам после одного инцидента, когда мы, прибежав утром, обнаружили, что наша полянка разнесена на клочки, а все газетные подшивки исчезли. Вследствие чего пришлось учинять скорый розыск, в процессе которого мы и вышли на местных. Ну из поселка. После чего им была выкачена претензия, с которой после короткой драки они согласились. И приняли на себя обязательство восстановить все как было. Тем более что рядом как раз расселили деревню Самсоново, так что, где набрать стройматериалов, у нас было. Вот мы всей толпой нашу площадку и восстановили. Да еще и улучшили. Потому что теперь мы колотили кулаками уже не по подшивкам, а почти по полноценным макиварам, над которыми, кроме того, были еще и устроены навесы от дождя. Вот в процессе этого восстановления с реконструкцией местные пацаны и прониклись, да так, что по окончании попросились в команду… Что сделало ее еще немного более разношерстной и разбитой на группки. Ну и, кроме того, сложности добавило еще и то, что кроме моей Аленки к нам присоединились еще четверо девочек. Подружки, одноклассницы, подружки одноклассниц и тому подобное. А поскольку мы все либо уже вступили в пубертатный период, либо как раз находились на его пороге, это тут же привело к тому, что пацаны начали, как это говорится, «меряться писюнами». Нет, пока я более-менее с этим справлялся – и прошлый опыт помогал, и то, что две самые крупные группировки – детдомовские и пацаны со двора – поддерживали меня весьма дружно и почти безоговорочно. Да и кое-какой личный авторитет я также сумел завоевать. Но было понятно, что вскоре все так или иначе пойдет вразнос. Подростковые гормоны – они такие подростковые…

Однако в школе все было еще хуже. Дело в том, что в своей прошлой жизни я после третьего класса ушел в другую школу, расположенную на противоположном конце города. Случилось это из-за того, что мы переехали. Но на этот раз мы до сих пор продолжали ютиться все в той же комнатке общаги на Жолио-Кюри… Впрочем, этот период жизни, слава богу, наконец-то подходил к своему завершению. Нам выделили квартиру. Большую. И, как я и хотел, в старом фонде, который строили еще пленные немцы. Причем уже трехкомнатную, хотя сначала мы претендовали на «двушку». А все потому, что прошлым летом мама родила нам с папой очаровательную дочку. Мою сестренку. Здесь же квартиры выделяли по принципу «число членов семьи минус один». То есть теперь наша семья из четырех человек, в которой к тому же были разнополые дети, имела право именно на трехкомнатную квартиру. Каковую нам и пришлось ждать вот эти два прошедших года… Родители вот-вот должны были получить смотровой ордер, после чего озадачиться ремонтом. Меня и в лагерь-то отправили в первую очередь из-за того, чтобы я «не мешался под ногами». Хотя зря. Я бы лучше поехал с Аленкой к ее бабушке, в Кучугуры, на Азовское море. Вообще-то бабушка у нее жила в Краснодаре, а на Азове умудрилась построить себе дачу. Мы с ней в том поселке побывали однажды в прошлой жизни. Но уже в конце девяностых, когда дача давно была продана. Да и сам поселок пришел в весьма удручающее состояние – уютный сквер зарос, местный консервный заводик и летний кинотеатр превратились в руины, а росшие прямо рядом с забором кинотеатра тутовые деревья, с которых, по рассказам Аленки, местная детвора бесплатно смотрела фильмы, попутно лакомясь шелковицей, частью засохли, а частью вообще оказались спилены. Но вместо этого меня отправили в пионерский лагерь. Мама заявила, что я и так слишком много времени торчу у Алены и совсем замучил ее семью, так что им надо дать время от меня отдохнуть…