— Я не настолько занята, чтобы не знать о том, что мои воины по ночам тайком покидают ущелье! И вообще, с какой стати мы должны сражаться на территории Двуногих? Говори, что ты задумал! Что вы планируете? Нападение? Войну?

Остроглаз ни на миг не потерял самообладания. Его спокойствие и уверенность еще больше взбесили Листвяную Звезду. Рядом с ним она чувствовала себя безумной старейшиной, визжащей на весь лагерь из-за пустяковой колючки в шерсти.

— Мы ничего не планируем, — терпеливо ответил Остроглаз. Он держался так уверено, словно ему нечего было ни скрывать, ни стыдиться. — Мы лишь готовимся на будущее, ведь никто не знает, как обернется судьба. Хлыст знает много такого, о чем мы не имеем ни малейшего представления, и я решил, что будет полезно, если он поделиться с нами своими знаниями. Ведь мы показали городским котам наши приемы охоты и патрулирования, правда? Разве не справедливо, если они в ответ научат нас чему-то полезному?

Листвяная Звезда зажмурилась и с шумом втянула в себя воздух. Остроглаз позорил ее перед патрульными, с каждым мгновением она выглядела все более нелепо, и ничего не могла с этим поделать. Действия Остроглаза увеличивали пропасть между дневными и полноценными воинами, но визгом и криком этого было не исправить.

— Тебе не кажется, что ты ослабляешь наши охотничьи и пограничные патрули, заставляя котов тренироваться не только днем, но и ночью? — как можно спокойнее спросила она.

— Нет, конечно, — твердо ответил Остроглаз. — Как раз для того, чтобы не допустить такого, мы каждую ночь берем с собой только двух-трех котов, — он разговаривал с ней терпеливо, как мудрый наставник с оруженосцем, задающим свои наивные детские вопросы.

Листвяной Звезде вдруг показалось, будто она, в самом деле, делает из блохи барсука. Она изо всех сил старалась сохранить спокойствие, но с каждым вздохом это получалось все хуже и хуже. Она не могла быть неправа, это неправильно!

— Значит, ты делаешь это каждую ночь? За моей спиной, не говоря мне ни слова? — Голос ее сорвался на визг, она усилием воли заставила себя говорить спокойнее. — Ведь я — предводительница Небесного племени! Неужели воинский закон ничего для тебя не значит?

Остроглаз удивленно повел ушами.

— Он значит для меня все. Вот почему я хочу научиться как можно большему, и заранее подготовиться к любой опасности, чтобы суметь защитить свое племя и своих товарищей.

Листвяная Звезда бросилась вперед и вытянула шею, почти касаясь своим носом носа глашатая.

— Ты должен был сказать мне о том, что делаешь! — прошипела она, тряся усами. — Ты не имеешь права тренировать только половину племени, забывая об остальных!

— О каких остальных? О домашних котах? — уточнил Остроглаз. — Я не виноват, что они не могут принимать участия в ночных тренировках.

— Дело не в этом, и ты это знаешь! — в бессильном бешенстве завопила Листвяная Звезда. Красный туман заколыхался у нее перед глазами, она сжалась в комок, ее хвост начал угрожающе раскачиваться из стороны в сторону. Ей было уже все равно, как она выглядит в глазах соплеменников. Остроглаз опять свел разговор к разнице между «дневными» и полноценными воинами!

Она хотела броситься на Остроглаза, но тихий голос Коры остановил ее:

— Постой, Листвяная Звезда. — Черная кошка повернулась к Хлысту. — Прошу тебя, расскажи им. Они должны узнать правду, и сейчас самое время это сделать.

Длинноногий бурый кот гневно сверкнул глазами.

— Мне решать — когда это сделать! — рявкнул он.

Но Коротышка подошел к нему сбоку и дружески пихнул в плечу.

— Кора права, — сказал он. — Небесные коты имеют право знать.

Хлыст еще немного поколебался, косясь на Остроглаза, потом кивнул.

— Вообще-то, это я предложил обучить ваших котов сражаться на территории Двуногих, — сказал он Листвяной Звезде. — Мы пришли в ущелье не для того, чтобы вступить в Небесное племя. Мы пришли, потому что нам нужна помощь.

Хлыст вскочил на стену и посмотрел на лежавший внизу сад Двуногих. Шерсть у него стояла дыбом от волнения. Когда-то это место было знакомо ему до мелочей, до каждого камешка на тропинке, но сейчас ему было не по себе от того, насколько здесь все изменилось.

Вот этот куст, который он помнил совсем маленьким, превратился в раскидистого великана… Хлыст подпрыгнул от страха, оглушенный собачьим лаем, донесшимся из соседнего сада. Эту здоровенную хрипатую псину он тоже помнил веселым маленьким щенком, тоненько тявкавшим на пролетающих бабочек.

Приоткрыв пасть, Хлыст втянул в себя воздух и поймал себя на том, что жалеет об исчезновении кустика кошачьей мяты, когда-то росшего возле входа в гнездо Двуногих. А ведь именно эта мята когда-то впервые привела его в этот сад. Ведомый нежным запахом, он спрыгнул с каменной стены и зарылся носом в душистые листья. И вдруг услышал сзади незнакомый нежный голосок, тихий и в то же время настороженный…

— Ты зачем пришел?

Голос был тот же самый, только звучал гораздо резче, чем когда-то. Сытая серая кошка с гладкой, лоснящейся шерстью неторопливо вышла из гнезда и уставилась на Хлыста, грозно распушив загривок. Ее губы разъехались в стороны, обнажив оскаленные белые зубы.

Хлыст спрыгнул со стены и прямо посмотрел в глаза кошке.

— Из-за Морковки, — коротко ответил он.

Серая кошка смерила его недобрым взглядом.

— Она цела?

— Думаю, да.

— Что значит — думаешь? — выпустила когти серая кошка. — Ты дал мне слово, что будешь о ней заботиться!

— Бархатка, я пришел не для того, чтобы ссориться с тобой, — устало вздохнул Хлыст. — Я помню о том, что ты сделала свой выбор, и не тревожил тебя все эти луны, но сейчас нашей дочери нужна помощь.

Бархатка помедлила, обдумывая его слова, потом нехотя махнула хвостом в сторону склоненных до земли веток куста.

— Ладно, лезь туда. Я не желаю, чтобы мои домашние видели тебя здесь.

Распластавшись на земле, Хлыст послушно подлез под куст, а Бархотка последовала за ним. Воспоминания обступили Хлыста со всех сторон, казалось, они пропитали каждый лист этого зеленого убежища.

— А помнишь, как ты здесь поймала свою первую мышку? — вырвалось у него. — Ты съела ее прямо тут, под ветками, и сказала, что в жизни не пробовала ничего вкуснее.

Бархатка надменно повела ушами.

— Это было давно.

— Я знаю… А потом ты провела меня в свое гнездо, угостила едой Двуногих, и смеялась, когда я ее выплюнул. Помнишь? — Хлыст знал, что не должен говорить всего этого, но не мог остановиться. Он тихо вздохнул. — Как случилось, что мы стали чужими друг другу?