при входе бумажки всякие подписывали, что за нашу психику не несут ответственности. Мне страшно, Серёжа! А если он разложит нас с Хиккой прямо на этом алтаре? И стражей позовёт, чтоб нас по кругу пустить? Ты отдашь ему женщину? Отдашь этому уроду свою женщину?! Да ты не мужик, а говно сопливое!

Серёжа стоит, как оплёванный. Для него сейчас умереть – легче всего. Сделать вид, что это просто неудачная попытка. Обмануть звенящую пустоту внутри.

– Умирай первой! – кричит Серёжа. – Ты, Хикка, а потом я!

Мы орём друг на друга, словно супруги, не обращая внимания на окружающих. Нам пофиг на окружающих, нас не интересует их мнение. Они в нашей жизни – только декорация. Даже Грым – декорация. Трёхметровая жирная туша – декорация!

– На убой пошлёшь, как корову? Му-у-у-у-у! – кривляюсь в бешенстве. – Серёжа, ты наш лидер! Ты привёл нас сюда. Паладин ты или хрен у Лиры на подсосе?! А ну не смей подыхать, понял?!

– Ты идиотка, Мариша. Ты конченая идиотка, – говорит Серёжа и подставляет щит под удар Грыма.

Я отлечила его, потратив ещё одну бутылку. За время попытки суицида здоровье паладина упало в красную зону. Мне стоило большого труда вытащить его. И тогда до меня дошло, что вместо спасения я только продлила нашу агонию.

У босса оставалось меньше десяти процентов жизни. Всего 1 895/20 000. И всё равно – слишком много для нас. Удары паладина снимали по пятнадцать-двадцать пунктов, которые тут же восполнялись чудовищной регенерацией. 1 907/20 000… 1 918/20 000.

Паладин – самый универсальный класс в игре. Так говорил Серёжа, пока мы валялись с ним на травке. Он может атаковать и обороняться, лечить сам себя, бафать благословениями и получать резист к магии. Всё это дают храмовые квесты, которые паладины выполняют во славу своих богов. Ходят в паломничества и крестовые походы, добывают артефакты, изводят тёмных тварей. Невероятно сложный и задротный в раскачке класс. Ещё один имба.

Но это потом, в будущем. Пока из Серёжи паладин, как из меня колдунья. Он вкладывался только в стойкость и агро. Идеальный танк. Толстая и беззубая черепаха.

1 927/20 000… 1 935/20 000… Я знаю, что будет совсем скоро. Из круглых дыр со всех сторон полезут кобольды-метатели. Их некому будет остановить. Наверное, так и случится, когда здоровье Грыма поднимется до двадцати пяти процентов. А если и нет, если мы уже перебили всех кобольдов, то чуть позже у меня просто закончится мана. Сначала упадёт танк, потом мы с Хиккой.

Хикка всхлипывает, сидя на корточках, пряча лицо в ладонях. Она тоже всё поняла. Видимо, её настолько проняла моя речь, что она тоже боится.

От неё толку не будет. Я ни разу не видела в руках у нашей жрицы оружие. Может, она пацифистка? Религия ей не позволяет? Хотя и я от неё недалеко ушла. Ведь могла же себе поискать посох какой-нибудь или с чем тут маги ходят?

Неплохой кинжал охотника, который висел у меня на поясе… Так я им даже зайца убить не смогла. Едва ли у паладина силы меньше, чем у меня. Но его удары – словно комариные укусы. Что ещё? Праща, камни?

Идиотка, как есть идиотка, прав Серёжа на сто процентов. Какие посохи? Оружие мага – это заклинания! Открываю карту навыков: Вот оно!

Шар огня (магия огня) – наносит противнику урон 4–6 × ИНТ огнём. Одиночное действие. Может быть ослаблено или блокировано защитой от магии огня.

Откат 5 секунд.

У меня сейчас с благословением и шмотками – в интеллекте восемь. Значит, при худшем раскладе буду снимать по тридцать шесть пунктов. И это только на первом уровне навыка.

С весёлой злостью жму на значок навыка. Кончилась ваша аптечка! Сменила квалификацию. Кружок вспыхивает, открывая новые возможности. Стена огня… Молния… Жгучие осы… Как жаль, но читать некогда. Жму в «Шар огня» ещё два раза. Третий уровень – урон 16–24. Снова кружочек в поле зрения. «Выберите жест или слово»… Жест. Ладонь вперёд, пальцами вверх. Ну, теперь держись, сука!

Вытягиваю ладонь, и с руки срывается файербол. Я даже почувствовала лёгкую отдачу, словно саданула из пейнтбольного маркера. Файер был ярко-рыжим, как апельсин, и примерно такого же размера. Он весь вертелся и переливался всполохами огня. Подробнее рассмотреть я не успела. Шар улетел как теннисный мяч после хорошей подачи. Глазом видно, но увернуться вряд ли получится. В глубине зала плеснуло искрами и запахло палёным. Кажется, я разнесла одну из клеток.

Паладин заслонял мне босса, и я обошла его справа. Бугристая жирная морда Грыма была почти надо мной. Ближе подходить я боялась – даже случайно задев меня, босс мог обнулить очки жизни. И так промахнуться было невозможно.

Бах! – и ещё раз через пять секунд. Грым замотал башкой, мои файеры вошли ему прямо в морду.

Серёжа застучал мечом, усиливая агро. Неужели я могу переагрить эту тушу? Маленькая и слабая я? Нет, тут что-то другое…

– Он слепнет! – закричал Серёжа. – Бей по глазам!

Сейчас, вот только подлечу тебя. Здоровье паладина снова в красной зоне. Стоит отвлечься хоть на минуту – оно рывками идёт вниз. Бутылок всего четыре. Должно хватить. Грым метелит Серёжу дубиной, а я пытаюсь в ответ его поджарить. Раз лечилка, два лечилка, три – файербол… Бью на три такта… Раз… два… три… Раз… два… три… Как вальс. Ничего сложного.

Крит! Грым ревёт, вжимая башку в плечи. Мне кажется, что он меня боится. Он пропускает удар, пятится, щурит мелкие глазки. Кобольды – подземные твари. Во всех пещерах кромешная тьма. Светло только в этом зале, и то, факелы коптят еле-еле. Мои файеры, яркие и жгучие, пугают его. Удары босса становятся менее точными, и вместо лечения я бросаю больше огня.

1 567/20 000… 1 485/20 000… 1 393/20 000…

Каждые десять секунд я выбиваю из Грыма в среднем по восемьдесят пунктов жизни. Четыреста восемьдесят за минуту. Через три минуты всё будет закончено. Если хватит маны. Шар огня третьего уровня тратит сорок пунктов. Пять файеров на мою небольшую бутылку. Пузырьки только отлетают. Последний растягиваю на сколько возможно. Никакого исцеления – только огонь.

У Грыма остаётся сто двадцать пунктов, когда мана заканчивается. Просто в очередной раз я вытягиваю руку, а из неё не вылетает ничего. Мне не хватило совсем чуть-чуть.

Чувствую на своём плече руку. Это Хикка, она что-то говорит. Меньше всего мне сейчас нужны утешения. В горячке боя я не понимаю её слов. «Обмен», – говорит