– Да и не все они погибли, между прочим. На Гуляе их регулярно видел. Немного, но…

– Ну, не бывает, чтобы счастье было полным. Меня удивляет, что весь Табор до сих пор не вычистили. Руины, пожарища, захоронения – снести бы все. А выживших цыган расселить понемногу. На Барабан, в Конго…

– И долго они там проживут?

– А это не мое дело. Главное, чтобы я с камерой оказался рядом в момент уничтожения. Гибели. Эксклюзив и крупный план – что еще человечеству для счастья нужно? А если хотят подольше пожить, то вон, еще Геповка есть, Поле, Алексеевка или Рогань. – Геллер посмотрел на ограду. – О, гроза приближается…

Стас тоже бросил взгляд на проволоку. Еле заметные в дневном свете, на ней танцевали голубоватые огоньки, перескакивали с нити на нить, стекали по перемычкам вниз, ореолом окружали изоляторы.

Геллер провел рукой по волосам, раздался легкий треск.

– Конкретно врежет сейчас… Ты надолго сюда?

– Без комментариев, – Стас попытался продублировать интонацию начальника охраны.

Наверное, получилось, потому что Геллер засмеялся.

– Я чего спрашиваю – если сейчас врежет дождь, то это надолго. Часом-двумя не отделаешься. Так что, может, лучше уехать, пока есть такая возможность, отсидеться, а потом вернуться.

– Тебе-то с этого что?

– Мне – чистая выгода. Я свой транспорт отпустил, у нас в «Информаториуме» с этим проблемы. Меня закинули на съемку и еще две группы повезли. Я должен был им перезвонить, когда закончу…

– Так перезвони.

– Так перезвонил… Заняты они. Одна группа сейчас поехала аж к Рогани, там новую ванну для выращивания жратвы запускают, начальство велело позитив снять. А вторая группа – в трущобах сейчас работает. Вот кому не позавидуешь… Хотя я поначалу туда хотел. Там, видишь ли, прошлой ночью бойня получилась. Десятка три покойников, раненых человек пять, но такое несут… Патрульные сказали, что вроде «крысы» друг друга убивать начали ни с того ни с сего. А те плетут что-то о чудовище. Я совсем уж туда собрался, но получил наводку, что в Учкоме большой сбор канторщиков… Это куда интереснее, чем хладные трупы в девятиэтажке снимать… Если бы процесс, то тогда, конечно… Сами по себе люди неинтересны, ни мертвые, ни живые. Новостийщики их снимают от безысходности. Самый смак в переходе от живых к мертвым. Процесс, так сказать. Идет-идет живой человек, и вдруг – шмяк, и он уже мертвый. Хотя лучше, чтобы он не сразу перешел, а минут пять дергался, за жизнь цеплялся… Вот тогда – класс. Дать возможность зрителю в глаза умирающего заглянуть, увидеть, как жизнь вытекает… Это я понимаю – материал. Найти такой да подать, приправив как следует… Канторщики сегодня стрелять друг в друга не станут, но шанс все равно есть. Ты, кстати, не по этому поводу приехал? Не с Тарле, скажем, вопрос о гражданстве перетереть?

– Нет, – Стас осторожно потер правую руку. – Мне нужно встретиться с дамочкой. Лежит в клинике…

«Стоп, – подумал Стас, – а ведь журналист может что-нибудь знать по поводу пропавшей. Гарантии, конечно, нет, такие совпадения случаются редко, но все-таки…»

Он достал из кармана брюк совсем уж утратившее приличный вид заявление госпожи Лисовской.

– Ты ничего не слышал о Месропян Рахили Иудовне?

– О ком? – переспросил Геллер.

– О Рахили Иудовне, – повторил Стас.

– Дай гляну, – Геллер отобрал заявление, прочитал. – Так это ж когда было… Больше месяца, считай. Пропала. Тут знаешь, сколько народу пропадает? Десятки. До меня доходили слухи, что люди потихоньку сходят с ума и начинают баловаться каннибализмом, но доказательств даже я не нашел. А вот на органы – вполне могли. Ты в курсе, что до Катаклизма в Харькове особенно было развито искусство подбирать донора для пересадки органов? Нет? В клинике Учкома операции без счета проводили. Заказчик сбрасывал свои данные и предоплату, местные ребята начинали поиск по базам – местным, и не только, находили подходящего кандидата, прихватывали его потихоньку, разбирали на кусочки, а кусочки эти потом пересаживали клиентам. Те официально сюда приезжали по делам, развлечься, ну а на самом деле ложились в клинику на операцию. Те, кто побогаче, в Учкомовскую, победнее – даже в Таборе принимали процедуры. И эта твоя заявительница вполне могла приехать сюда вместе с подругой именно за этим… Сразу не получилось, выбор доноров стал поменьше, да и те, что остались, на учет так и не встали, живут где попало. Пока их найдешь… Я материал готовил, такого накопал, только шеф его не пропустил в Сеть. Премию выписал, а не пропустил. Сказал, нечего разогревать. Обидно, честное слово…

– Станислав Ильич! – прозвучало от входа в пропускник.

Начальник охраны стоял в дверях и даже улыбался вежливо.

– Проходите, пожалуйста, – сказал Чернышов, когда Стас к нему обернулся. – Вас ждут…

– Вот-вот, – пробурчал недовольно Геллер. – Тебя ждут, а я буду тут сидеть, пока мобиль из Рогани не вернется.

– А ты не торопись, – вполголоса сказал Стас. – Ты когда сюда ехал, никого не видел?

– Нет, а что? – также вполголоса спросил Геллер.

– Двое, в кевлайкре, с гранатометом. Не прятались. Продемонстрировали себя и оружие, нагло, без стеснения. Полагаешь, это просто беспредельщики с Геповки?

– Станислав Ильич! – снова позвал Чернышов.

– Да, иду, – Стас посмотрел в лицо Геллеру. – Это похоже на игру «всех впускать – никого не выпускать», не находишь?

– Приехали канторщики, появились стрелки… – пробормотал с задумчивым видом Геллер. – Неужели войнуха между канторами все-таки намечается?

– Сразу после целой серии отравления «сном», – напомнил Стас.

– После – не значит – вследствие, – назидательно изрек Геллер. – Но что-то во всем этом есть… Я, пожалуй, не стану вызывать запасной транспорт, посижу, подожду… А вдруг мне повезет и начнется перестрелка? Или даже штурм Учкома? Прикинь – полномасштабные боевые действия, стрельба, взрывы… куча покойников, опять же… Красота. Спасибо за наводку, Станислав Ильич, с меня причитается.

Геллер достал из кармана карточку, протянул Стасу.

– Понадобится помощь – свяжись. Один раз – бесплатно.

Стас взял карточку и пошел в пропускник.

Над головой внезапно оглушительно рвануло. Полыхнуло.

Стас чуть не упал на землю, но быстро сообразил, что это начинается гроза. Громыхнуло снова. И снова. Молния ударила в ограждение, брызнули искры.

Стас ускорил шаг, Геллер побежал и обогнал его в дверях.

Чернышов с сожалением посмотрел на журналиста. На его лице ясно читалось желание выставить надоевшего новостийщика на улицу, но это было бы уже почти преднамеренным убийством.

– Вот там посидите, – сказал Чернышов, указывая на стул в углу комнаты. – Пока гроза не закончится.

– Премного вам благодарен, – шутовски поклонился Геллер. – Тут, если что, можно будет поесть?