— Я знаю Дорна, — выпалил Вейрон, взяв ее за руку. — Очень хорошо.

— Давай так, — Эмма мягко отняла свои пальцы, взяла бокал и хитро прищурила глаза, — если ты победишь на отборе, я познакомлюсь с твоим Ястребом. В конце концов, воля будущей королевы — почти закон. Может, он и вправду хорош…

Вейрон чокнулся с ней бокалом, и Эмма выпила до дна. Королевой ему не бывать, но менталистку он все равно получит. Пусть Эмма пока привыкает к этой мысли. И пьет. Вино на самом деле действовало на нее быстро: щеки разрумянились, глаза заблестели.

— Знаешь, я все же искупнусь, — сказала она, поднимаясь. — Освежусь немного — и сразу к тебе.

Встав со стула и слегка покачнувшись, Эмма принялась расстегивать пуговки на платье.

Если она уйдет, ему будет куда проще выполнить задание. А если разденется… Что ж, тогда он и вправду будет благодарен генералу.

Тем временем Эмма расправилась с пуговками и стянула платье вниз, оставшись лишь в белье и белых чулочках.

— Что скажешь? — спросила она. — Я видела, как ты смотрела на грудь Амалии…

— Твоя еще красивее, — тихо ответил Вейрон, а Эмма споткнулась, запутавшись в собственных ногах, и упала бы, не подхвати он ее. — Давай лучше приляг, вот здесь, — предложил он, укладывая ее на маленький диванчик у стены. — Отдохни немного.

— Отбор — это так сложно! — пожаловалась Эмма, схватив его за руку. — Я так нервничаю.

— Я понимаю, понимаю, — согласился он, аккуратно воздействуя на нее ментально. Немного расслабить, чуть надавить… Ее веки плавно сомкнулись, а губки приоткрылись. Быстро прикрыв ее простыней, Вейрон бросился к вещам невест.

Вытянув руку, он провел ладонью, и сразу несколько артефактов отозвались, кольнув энергией его пальцы.

— Интересно, — сказал он, — пожалуй, начнем.

Эмма тихо спала, прикрытая простынкой, за дверью комнаты то и дело раздавались крики, смех и всплески воды, а Вейрон работал, не покладая рук. Он исследовал все вещи невест со всей тщательностью и методичностью, слева направо и сверху вниз, уничтожая попадавшиеся артефакты, на всякий случай. Узнавать, как они действуют, изучать каждый из них не было времени. Заколки, брошки, кулоны — Вейрон выжигал крошки магии, прятавшиеся в них, без жалости и стыда. Однако это были именно крохи. Лишь один артефакт — шелковые черные трусики — обладал довольно большим запасом магии, но и он не мог идти в сравнение с Плеткой Селены.

Присев на диван у ног Эммы, Вейрон задумчиво положил руку на ее бедро. Теплая нежная кожа опалила его даже через простынку, и он отдернул ладонь.

— Ладно. План Бэ, — пробормотал Вейрон и снова шагнул к платьям и белью, чувствуя себя последним извращенцем.

Теперь он искал не магию, которой в вещах невест не осталось вовсе, а косвенные знаки, которые могли бы указать на измену. Можно ли считать таковым серые чулки — цвет красхитанцев? Или красные трусы — непристойно порочные для невинной невесты.

— Надо же, — пробормотал он, рассмотрев трусики внимательнее. — У меня такие же.

Серебряную цепочку, свисающую из кармана, он едва заметил — до того тонкой та была. Потянув, поднял к лицу, и кулон со знаком святой Селены закачался у него перед глазами. Вейрон поднес к нему ладонь — пустой. А синее платье принадлежит одной из менталисток.

Заслышав приближающиеся шаги, он быстро спрятал цепочку назад в карман и сел за стол.

— Вы здесь? — спросила менталистка Амалии. — Не видели леди Стетхейм, мою невесту?

Женщина выглядела сердитой и встревоженной, и Вейрон поспешил ее успокоить:

— В королевских купальнях с ней ничего не случится. Ей недавно делали массаж.

— А потом она исчезла, — буркнула та. — Мира Свон.

— Бригитта Дракхайн.

— А это? — она бросила взгляд на спящую к стенке лицом Эмму.

— Моя менталистка. Разомлела от жары.

Мира бросила острый взгляд на пустые бокалы, недоеденный бутерброд и понятливо усмехнулась.

— Дурацкая идея эти купальни, — пожаловалась она, подтягивая сползающую простыню выше, — испытание моей природной скромности. Уверена, вы понимаете меня как никто другой.

— Да, — вздохнул Вейрон.

— Отвернетесь? Я оденусь.

— Разумеется.

Он повернулся в сторону, а позади зашуршала ткань. Задумчиво съев еще один бутерброд, Вейрон стряхнул крошки с цветохрона, и вдруг заметил в одном из графинов отражение голой спины. Он машинально отвел взгляд — не годится почти женатому мужчине глазеть на других женщин, — но потом посмотрел снова. Не удивительно, что Мира Свон неловко себя чувствует обнаженной. То ли это дефект отражения, то ли у нее родимое пятно на полспины. Он протер пальцем графин, присмотрелся, но менталистка уже надела платье. Глянув на оставшийся на подушечке пальца след от вина, Вейрон слизнул его и пожал плечами.

 — Все, — произнесла Мира и села рядом. — Так гораздо лучше.

Вынув из кармана тот самый кулон, повесила его на шею.

— Святая Селена помогает в любовных делах, — пояснила она, заметив его взгляд. — Хотя на королевском отборе любовь не играет большой роли... Почему вы здесь, Бригитта?

— Там слишком жарко…

— Не в купальнях, а на отборе, — добавила Мира.

Ее карие глаза пытливо изучали его, и Вейрон почувствовал ментальное давление. Мгновенно отреагировав, он выставил щиты, покрывшись испариной под цветохроном. Менталистка Амалии действовала куда грубее Эммы, вламываясь к нему в душу словно грабитель в дом.

— Вам лучше уехать, — сказала она. — Дома вас ждут родные, а здесь — разочарование и позор. Вам не победить. Другие девушки куда красивее, искушеннее, а вы…

— Вот она! — донеслось от дверей, и Вейрон невольно покачнулся, когда менталистка отвлеклась и оставила его в покое.

Паола Нэш стояла в дверном проеме, с полотенцем вокруг бедер, и ее грудки смотрели прямо на Вейрона. А он — на них.

— Значит, у тебя под цветохроном есть нечто особенное, — произнесла Раума Бердамон, становясь рядом. Полотенчико едва прикрывало ее крутые бедра, и больше на ней не было ничего. — Девичья честь — так ты сказала. А у нас, по-твоему, ее нет?

— Я не это имел… имела в виду, — сказал Вейрон, прикрывая глаза, но понимая, что не сможет забыть эту картину никогда. Оставалось загадкой, отчего гравитация бессильна перед прелестями Раумы, но выглядело это потрясающе.

— Испугалась, — довольно заметила Паола, — запинаешься. И правильно делаешь.

— Нашлась тут особенная, — фыркнула Раума. — Мы все прошли проверку пальцем Пилона. Здесь у всех с честью порядок.

А такое чувство, что у кого-то это больной вопрос. Уж не от ее ли трусиков так разило магией?

— Девчонки! — позвала Паола, повернувшись к кому-то позади. — Ату ее!