«Вот это театр! — восхищенно выдохнул, оборачиваясь на шум, Сильвестр. — Вот это я понимаю!» Маргарита тоже оглянулась и увидела, как обрушился вниз, в зал, желто-зеленый светящийся водопад. Когда он достиг партера{40}, три ряда кресел просто разнесло в щепки, а на полу закачался светящийся куст. Точь-в-точь афелиум со сцены, только увеличенный во много раз и способный ходить, вернее, стремительно передвигаться. Зрители, которые еще не успели убежать, закричали, закрывая головы руками. Кое-кто в панике пытался забиться под кресло.

Монстр выкинул вперед искрящееся щупальце, и то с молниеносной скоростью достигло сцены. Девочка ощутила сильный удар тока, палочка выпала из ее рук и покатилась.

«Конец!» — подумала Маргарита и на несколько минут потеряла сознание. Точнее сказать, вдруг стало совсем темно, а когда тьма рассеялась, и девочка снова смогла видеть, рядом с горящим кустом афелиума уже появился другой куст — бледно-розовый огненный чертополох.

Как спрут и сказочный дракон, они сплелись в схватке ветвями-отростками. В зале стало жарко, точно от большого костра, крысы, выжившие всех зрителей, отступили в дальние углы, где с писком ввязывались в схватку с облачками пыльцы. Летучие мыши исчезли так же внезапно, как появились. А сражение гигантов продолжалось. Светящиеся шишки чертополоха превращались в узкие драконьи морды и язвили светящуюся плоть афелиума. У того, в свою очередь, метелка обернулась огромной собачьей пастью и вырывала из тела чертогона целые ветки. Разноцветные искры летели в стороны, радужные отсветы гуляли по стенам.

Маргарита оглянулась вокруг. Видимо, от удара щупальцем пострадала не только она одна. Крапива и Корица тоже поднимались с пола. Сильвестр отбивался от очередного облачка.

— Не зевай, — протянула Маргарите руку торговка, — надо освободить от ремней остальных и увести за сцену, скоро здесь будет совсем жарко.

Девочка нашла палочку и поочередно направила ее на ремни, которые стягивали запястья режиссера Александра Васильевича. Она даже сказала ему «Здравствуйте!», но тот, очумело глядя вокруг, ничего не ответил. Зато тетя Паша, Староста подъезда, едва ее освободила Корица, с криками: «Что тут происходит, соседка?» — стащила с головы убор, напоминающий митру, и попыталась прихлопнуть ею вьющийся поблизости лоскуток золотистой пыльцы.

— Лучше помоги вывести за кулисы тех, кто не может ходить, — обратилась к ней Корица, освобождая буфетчицу Полину.

— Это мы мигом! — обрадовалась соседка, сгребая в охапку ковылявшую мимо гардеробщицу. Помощь оказалась нелишней, потому что щуплая старушка двигалась как сомнамбула, видимо не до конца понимая, где находится.

Как раз в тот момент, когда со сцены вывели последнего артиста и троны опустели, ветки-драконы чертополоха, изловчившись, разодрали на две части тело светящегося афелиума. Но пока чертогон в мелкие клочья крошил одну половинку, вторая, вырвавшись, юркнула за Огненную жемчужину. Яркая вспышка света ослепила на мгновение развороченное поле битвы с опрокинутыми креслами, расколотыми курильницами и грудами битого стекла. Из-за линзы хлынули потоки колючего света — та часть вражеского куста, что укрылась за магическим стеклом, увеличилась в несколько раз и обернулась новым, более мощным спрутом-афелиумом. Его щупальца немедленно устремились к бойцам немногочисленной армии Че. Будто молния сверкнула около Сильвестра, и он, сбитый с ног, упал. Как подкошенная, рухнула Крапива. Самое страшное, что никто из них даже не пытался подняться и вообще не шевелился.

«А Жемчужина и вправду действует как увеличительное стекло, она удесятерила силы чудовища», — подумала Маргарита, глядя с ужасом, как растекается около головы Сильвестра, лежащего лицом вниз, темная лужица.

В поисках укрытия девочка инстинктивно метнулась за трон, который находился к ней ближе всего, и вовремя — слепящая молния ударила в вычурную, «под золото»

спинку, проделав в ней дыру. Маргариту обдало колючими искрами. В оцепенении она наблюдала, как, делая вторую попытку, снова летит к ней смертоносный луч.

«Главное — не терять самообладания!» — беспомощно прошептала девочка, нащупывая одной рукой в кармане последнюю горсть заряженных шишек чертополоха, а другой выставив вперед волшебную палочку. Но оружие на этот раз оказалось невостребованным — прямо перед ней, загородив от смертельной опасности, возник лев, грива которого переливалась всеми цветами радуги, а шкура сверкала. Не лев — брызжущий светом фантом. И если бы вчера Маргарита не видела в подземелье тени на экране, она никогда бы не поверила, что Георгий способен на подобные превращения.

в которой битва продолжается

Песик-лев и дракон Че с двух сторон принялись за светящегося спрута: над креслами зрительного зала закрутилась огненная шутиха — точно взбесившееся северное сияние, полосы которого, вместо того чтобы чинно сиять друг над другом, свились клубком.

— Маргарита, немедленно сюда! — услышала девочка голос Корицы, призывно махавшей ей рукой из правой кулисы{41}.

Внучка поспешила к бабушке и попала в какое-то подобие полевого лазарета. Те из освобожденных пленников, кто еще до конца не пришел в себя, сидели прямо на полу, привалившись к стене. Те, кто мог самостоятельно ходить, под присмотром Назаренко брели в сторону гримерок, подальше от опасности. А вот тетя Паша поле боя покидать не собиралась. С самым воинственным видом она крутила допотопный рычаг, пытаясь вручную закрыть занавес на сцене. «Всю механику заклинило, — объяснила Корица смысл действий Старосты подъезда, — но, если сцену задернуть, выйдет какое-никакое, а прикрытие. Ты, Рита, бери сейчас Александра Васильевича, и вместе оттащите в более безопасное место Крапиву с Сильвестром. Обязательно найдите их палочки — нужно разбить Огненную жемчужину, только своими силами мы не обойдемся — энергии не хватит. И, пожалуйста, осторожнее!»

Маргарита, страшно польщенная тем, что Корица разговаривает с ней как со взрослой и даже в каком-то смысле поручает ей Александра Васильевича, посмотрела на режиссера. Тот выглядел растерянным, но лишних вопросов не задавал, то и дело потирая запястья, на которых ясно проступали красные полосы от ремней. Иллюминация внутри пирамиды потухла, теперь ее стеклянная поверхность переливалась отраженными сполохами, которые шли из раскуроченного зала, где развернулось настоящее световое побоище. Похоже, пока силы были равны. Светящийся куст-афелиум, возрожденный Жемчужиной, стойко отражал натиск и льва Георгия, и дракона Че. Он обхватил обоих стеблями-щупальцами, содрогался, пульсировал, но не отпускал. Зато его прообраз — Большой Афелиум на срезанной верхушке пирамиды — не дрогнул ни одним листом и казался отлитым из металла. Зловеще поблескивала пентаграмма.