в которой Маргарита, Че и Георгий попадают в квартиру Старушки Франкенштейн

Едва разочарованные пожарные уехали, к театру одновременно подкатили три машины: милиция, скорая помощь и журналисты. Александр Васильевич пришел в себя и с помощью Корицы отвечал на вопросы, сбивчиво рассказывая о двух столичных шарлатанах, которые не смогли грамотно рассчитать пиротехнический эффект. «Никто из зрителей не пострадал, — говорил он в камеру, прикрывая своим телом дверь в зрительный зал, — артисты отделались легким испугом». Че и Маргарита провели за кулисы бригаду врачей. Те измеряли давление недавним пленникам, оттягивая нижнее веко, внимательно всматривались в глаза и цедили в пластиковые мензурки сердечные капли. Очнувшиеся Сильвестр и Крапива сидели несколько в стороне от других, и их Камрад потчевал совсем другим лекарством из фляжки, приговаривая:

— Не морщимся, не морщимся! Спасибо нашей маленькой Маргарите, ведьмы и ее цветка больше нет. А нам нужно восстановить силы, а-а-ам!

— Ну и приложила нас мадам, — еле ворочая языком, сказал Сильвестр, — а оказывается, всего-то и надо было с самого начала — просто извести Главный цветок.

— Не могу поверить, — слабым голосом поддержала его Крапива, — почему же она его толком даже не охраняла?

— А по-моему, очень умный ход, — Че влил в рот торговки глоток зелья, — нет охраны, нет повышенного внимания. Но никто не сказал, что до спектакля вокруг Главного Афелиума не было специальной защиты. Протянул к Королю ручку, а ее — р-р-раз — дотла спалило!

— Но мы даже не попробовали этого сделать! — сокрушалась Крапива.

— И на старуху бывает проруха, — успокоил ее Че, — сейчас приходите в себя. Внешних повреждений вроде нет, оставляю вам свою заветную фляжку. А нам с Марго и Георгием нужно кое-что проверить.

И, взяв девочку под локоток, Камрад шепнул: «Пойдем-ка, разыщем директрису».

Дверь в кабинет Старушки Франкенштейн Чертополох открывал с превеликой осторожностью, будто опасаясь, что оттуда снова вывалится светящийся спрут. Но спрут не вывалился. Георгий переступил порог первым. В кресле, повернутом к окну, охала и возилась, как больная курица, только Лилия Филадельфовна.

— Давайте мы отвезем вас в больницу! — немедленно бросился к божьему одуванчику Камрад.

— Нет-нет, — слабо улыбнулась она, с удивлением рассматривая темные очки, которые держала в трясущихся пальцах, — я хочу домой… если можно. Я покажу, куда.

Че подмигнул Маргарите, легко подхватил старушку и чуть ли не на вытянутых руках понес к выходу из театра. Девочка предупредительно распахнула перед ними стеклянную дверь на улицу. Оглядев шеренгу припаркованных у театра машин, Че уверенно направилась к роскошному авто Афелии. В отличие от хозяйки, после смерти Короля цветов машина в воздухе не растворилась.

Более того, дверца ее сама собой приветливо распахнулась. Но Маргарита сегодня на мелкие чудеса уже внимания не обращала.

— Куда прикажете? — поинтересовался Че, усаживаясь за руль, после того как заботливо устроил на заднем сиденье Нашу Лилечку. Та слабо махнула рукой в направлении центра.

— Понял, — с улыбкой кивнул Камрад, — Маргарита, Георгий, садитесь впереди.

Всю дорогу Лилия Филадельфовна выглядела очень больной, но до дверей квартиры дошла самостоятельно. Чертополоху, правда, пришлось повозиться с ключами и замком, потом он долго нашаривал выключатель. А когда вспыхнул свет, Франкенштейн опять чуть не упала, споткнувшись о гоночный велосипед в прихожей. Ее квартира выглядела так, будто в ней жили сразу две избалованные девочки-подростка, правда, из разного времени: красная электрогитара соседствовала с патефоном, на трубе которого болтался носок, а шляпка из выцветшей соломы валялась на полу рядом с кедами. На стенах постеры «Ранеток» в рамах висели вперемежку с фотографиями 50-х годов прошлого века. Там и тут лежали мягкие игрушки. Вот только мебель в главной, самой просторной комнате квартиры сиротливо жалась к стенкам, в центре на деревянном паркете мелом была нарисована пентаграмма — точная копия той, что украшала стеклянную пирамиду и горшок Короля-афелиума.

— Я думаю, пора все рассказать, Лилия Филадельфовна, — голосом строгого врача сказал Че, усаживая старушку-девочку на диван, половину которого занимал огромный плюшевый медведь, — а то, не ровен час, опять что случится.

— Только не это, — прохныкала директриса, стаскивая с головы бейсболку, — я же не знала, чем оно обернется. И потом, вы же понимаете, каково сознавать, что молодость уходит, и ты превращаешься в старую хрычовку. — Она всхлипнула, и слезинки закапали с ее подбородка за ворот футболки с Винни-Пухом. — У меня была только одна мечта — не поддаваться этой проклятой старости. Чего я только не предпринимала, каких только средств не перепробовала! И пластические операции, и золотые нити, и здоровый образ жизни, и тысячу диет, миллион кремов. Грязи, пчелы, лечебные фекалии. Я не вылезала из салонов. Любая, любая новая разработка. Но время, гадство, куда сильнее нас, а тут… эта статья о Грише Садовнике.

— Та, где он говорит, что открыл секрет мгновенного воплощения желаний? — уточнил Че.

— Ну да, я помчалась к нему немедленно, хотя было уже темно. Нелучшее время для визитов. Мой «альфа-ромео» едва не застрял в этом дурацком парке. В каморке Гриши горел свет, я постучалась, никто не ответил. Дверь была открыта, я ее толкнула, и там… — Франкенштейн всхлипнула.

Камрад пошарил по карманам и вытащил еще одну фляжку.

«Сколько их у него?» — подумала Маргарита, наблюдая, как Чертополох наливает темную жидкость в стакан, который стоял тут же, у диванной ножки.

— Там, — продолжила Наша Лилечка, машинально выпив предложенное, — у стены лежал Гриша, и никого, только перед ним в горшке этот… цветок.

— Афелиум? — подсказал Камрад.

— Тогда мне еще никто не сказал, как он называется, — огрызнулась Старушка Франкенштейн. — Просто цветок в горшке, довольно аляповатом горшке, кстати. Понимаете, я была взбешена тем, что этот садовник умер и ничего мне так и не рассказал. Меня как будто обманули, жестоко обманули. Вы понимаете?

— Думаю, нет, — отозвался Чертополох строго. — Вы проверили, может быть, Грише на тот момент еще требовалась помощь?

— Куда там, — поморщилась девочка-старушка, раздосадованная тем, что ее отвлекают от главного, — он был абсолютно мертв. Один из моих мужей заведовал поликлиникой, я знаю. Я осмотрелась в этом гадючнике. Прошла из оранжереи в его комнатку. Там поверх всякого хлама валялись блокнот и страница из книги. Лежали так, будто их недавно читали. Ну я их прихватила на всякий случай и… цветок. А вот зачем я взяла это дрянное растение — объяснить сейчас не смогу. Оно ведь мне и внешне-то не очень понравилось. Даже каким-то противным показалось. Нескладным уродцем, совершенно не стильным. Вернулась домой, полистала на ночь блокнот. Абракадабра какая-то, формулы. Цветок в комнате стоял. Я заснула. И увидела странный сон. Будто присело ко мне на краешек постели нелепое существо — то ли зеленый марсианин, то ли здоровая такая ящерица, которую зачем-то поставили на задние лапы. Гребень у нее начинался со лба и шел по всей спине, хвостом, что ли, заканчивался, но глаза красивые, немножко наискось, большие, такого цвета… как… ну вот тот мой шарфик.