В Сирийской пустыне периодически вспыхивало беспокойство, а в 1277 году Бейбарс совершил поход в Анатолию, итогом которого стало свержение Парвана, местного представителя ильхана, которого ждал особенно печальный конец из-за подозрений в предательстве. Предполагается даже, что он был съеден схватившими его войсками[227].

Второй фронт установился на Кавказе после того, как Берке начал ряд карательных, но совершенно безуспешных походов. Этот регион вечно был желанным для любого, кто контролировал земли к югу и к северу от непроходимой горной преграды. Абага силами «монголов и мусульман» возвел укрепления на реке Куре и устроил базу в Дербенте под командованием своего брата, принца Менгу-Тимура, c Семагар-нойоном и Олджей-хатун. После смерти Берке в 1266 году его преемник, хан Менгу-Тимур (ум. 1280), не участвовал в конфликте с таким азартом. И когда Абага озаботился проблемами на его восточном фронте, торговые пути вновь открылись.

На Востоке трудности возникли после того, как коварный и крайне решительный Хайду-хан, желавший восстановить былое почетное положение дома Угэдэя, уговорами выпестовал и укрепил амбиции Барака, предводителя Чагатаидов. После того, как Таласский курултай 1269 года постановил, что земли Туркестана и Мавераннахра должны быть разделены между ханом Золотой Орды Менгу-Тимуром, представителем Угэдэидов Хайду-ханом и главой Чагатаидов Барак-ханом, который получил две трети этих земель. Вся прошлая вражда и конфликты должны были остаться в прошлом, а три правителя Чингисида – заключить союз против Толуидов Китая и Ирана. Договор был рассчитан на то, чтобы приглушить опасения джучидских ханов и Хайду перед Бараком, его склонностью к насилию и неоправданной жестокости. Хотя соглашение предоставляло Бараку щедрые земельные права, оно жестко ограничивало ему доступ к великим городам региона, включая Самарканд и Бухару, и запрещало его необузданным соплеменникам посещать города и увеличивать подать с городского населения. Оговаривалось, что их стойбища должны были находиться далеко в степи.

Однако эти ограничения не распространялись на земли иранского Хорасана, и именно на государство Хулагуидов обратил внимание Барак, стремившийся разрешить свои финансовые трудности. В 1270 году он начал наступление на Герат, пользуясь моральной и духовной поддержкой Хайду, главный министр которого, Масуд-бек, был направлен ко двору Абаги для сбора сведений. В конце концов Барака стали снабжать дезинформацией. После первоначальных успехов на равнинах близ Герата его убедили продолжить вторжение в Иран, оставив Герат с его стенами в неприкосновенности и в руках человека, которого он считал надежным союзником – Шамс ад-Дина Карта, чьи уловки спасли город, но не его собственную шкуру. Абага казнил верного ему правителя Герата после того, как разобрался с чагатаидской угрозой. Барак был разбит, и ему пришлось просить лошадь, чтобы бежать с поля боя. Везде утверждается, что это был позорный конец ничтожного деспота. Джучидский хан Менгу-Тимур направил Абаге поздравительное послание, а Хайду – ненадежный и теперь уже навсегда отколовшийся союзник – установил почти полный контроль над регионом.

Абага-хан внезапно умер от белой горячки, оставив трон своему брату[228], несмотря на то что его своенравный сын Аргун пользовался большой поддержкой. Часто утверждается, что правящие монгольские эмиры обратились против Ахмеда Текудера и в итоге низложили третьего ильхана и сына Хулагу из-за того, что тот проповедовал ислам. На самом деле иранское духовенство поддерживало нового правителя не более, чем эмиры, и, по существу, до сих пор первым ильханом-мусульманином считается Газан-хан.

Духовные лица Ирана считали исламские практики Ахмеда крайне постыдными, и нет никаких доказательств того, что он прошел формальный обряд обращения или получил какое-либо наставление о религии, ее тонкостях и обрядах. В религиозных обрядах ему ассистировали две крайне подозрительные фигуры – шейх Камал ад-Дин Абд ар-Рахман и одурманенный гашишем каландар Ишан Хасан Манголи, а государственными делами занимались его мать Кутуй-хатун и эмир Асик.

Вопреки советам военных Ахмед отправил шейха в составе посольства в Каир, чтобы тот встретился с султаном Калауном (прав. 1279–1290). Мамлюки не ответили и не вернули посла-шейха, который умер в Египте. Своего брата Конгуртая, «мудрого и мощного кипариса» [20], Ахмед казнил по обвинению в сговоре с его племянником Аргуном. Это дало повод для активных действий, и в 1284 году Ахмед был схвачен силами, преданными его племяннику Аргуну, а затем казнен тем же образом, каким он умертвил своего брата – ему сломали позвоночник. Престол перешел к Аргуну, и это решение фактически поддержал Хубилай. Еще одним событием, настроившим влиятельных высокопоставленных лиц против Ахмеда, стала реабилитация братьев Джувейни – могущественных людей, имевших влиятельных врагов, и казнь их главного противника Маджд ал-Мулька Йезди. Ахмед не имел развитого политического чутья, чтобы маневрировать между различными соперничающими группировками в своем окружении и манипулировать ими.

ВТОРОЙ ПЕРИОД

Второй период в истории государства Хулагуидов относится к эпохе нестабильности, начавшейся с восшествием на престол Ахмеда. В Иране нарастал экономический и социальный хаос, особенно усилившийся в правление Гайхату, который обеспечил Рашида ад-Дина достаточной поддержкой, сделав его положение неуязвимым. До самого последнего времени политический портрет главного министра при султане-реформаторе и защитнике ислама, нарисованный им же, не ставился под сомнение. Начиная с 1282 и до 1295 года, когда на трон взошел молодой Газан, нарастали трудности, а уровень безопасности снизился до предела.

Эти тяжелые времена продолжались и в правление хана Аргуна, который никогда не придерживался типичных для Толуидов позиций с энтузиазмом и убежденностью прочих князей. Обвинения в том, что он подпитывал чувство антагонизма по отношению к мусульманам и своим персидским подданным, в целом неоправданны и зачастую не имеют под собой основания. К сожалению, память о нем навсегда омрачена его поступком в отношении братьев Джувейни, которых он приказал казнить в своем присутствии, поверив клевете и лжи их противников. Однако Аргун был сильным правителем и резко отличался от двух своих преемников – Гайхату (прав. 1291–1295) и Байду (прав. 1295). Если наиболее известным деянием Байду стала крайне неуспешная кампания против Газан-хана, то Гайхату остался в истории развратником и растлителем молодежи. Ему же принадлежит и катастрофическое решение ввести бумажные деньги: в юаньском Китае эта мера оказалась очень эффективной, но в Хулагуидском Иране обернулась экономическим коллапсом.