Рис. 15

Учеником Коперника был немецкий астроном Иоганн Кеплер (1571–1630), главным вкладом которого в историю науки является открытие законов движения планет и закона инерции. Он увлекался не только астрономией, но и астрологией, что было типично для того времени. Кеплер долгое время искал между планетарными орбитами числовые соотношения, представляющие собой выражение платоновских тел — сложных геометрических фигур, которые, согласно диалогу Платона «Тимей», были воплощением четырех стихий (15). Огонь сопоставлялся с тетраэдром, вода — с икосаэдром, воздух с октаэдром, а земля с гексаэдром из-за ассоциации свойств элементов с формой фигур. Пятый элемент Платон считал божественным (что отлично сочетается с позднейшими теориями алхимиков о небесном происхождении квинтэссенции, т. е. пятого элемента). В соответствии с этими геометрическими фигурами, как было сказано в «Тимее», демиург построил Вселенную. Резчики по слоновой кости (16) и художники пытались воплотить соотношения платоновских тел в произведениях искусства, дабы выразить гармонию природных элементов. Кеплер также опирался на пифагорейскую теорию устройства неба, и считал, что движение планет создает особую музыку сфер (см. здесь). В конечном итоге Кеплер был приглашен ко двору императора Рудольфа II своим коллегой, датским астрономом и алхимиком Тихо Браге, и служил там императорским математиком (т. е. астрологом).

Рис. 16

В век Просвещения священное искусство никуда не исчезло — им занимались даже самые известные ученые, перевернувшие представления о нашем мире. Самым известным из ученых-алхимиков был Исаак Ньютон (1643–1727), прославившийся открытием закона гравитации. В одном из советских учебников можно найти следующая фразу: «Не следует смешивать настоящих творцов науки с алхимиками. Мы преклоняемся перед учеными прошлого — перед Архимедом, Ньютоном, Ломоносовым. Другое дело — алхимики. Науке они дали мало, а вреда причинили порядочно». Как бы удивились его авторы, если бы узнали, что в 1936 г. на аукционе продали рукописи, принадлежащие Ньютону, и оказалось, что он написал об алхимии более миллиона слов, что составляет одну десятую от всех его трудов! Великий физик по праву мог бы называться и великим алхимиком, ведь до поступления на службу к королю в качестве смотрителя монетного двора (должность, несовместимая со славой златодела) Ньютон около тридцати лет корпел над философским камнем в собственной лаборатории в Тринити-колледже.

Ньютон, как и многие алхимики его времени, не любил выдавать секретов профессии и предпочитал заниматься трансмутацией в одиночестве, не обнародуя свои исследования. Нехотя занимаясь физикой в перерывах между экспериментами, он и опубликовал тот самый труд о гравитации, знаменитые «Начала». И даже в этом труде можно найти гипотезу, вдохновленную теорией трансмутации: «Каждое тело может преобразоваться в тело другого какого-либо рода, проходя через все промежуточные ступени качеств».

Дневники и подробные записи опытов Ньютона показывают, что он реформировал алхимию с помощью своего точного, научного в современном смысле подхода. Однако помимо лабораторных экспериментов Ньютон искал истину в древних трактатах по алхимии. Он переводил и переписывал от руки множество рукописей, к примеру «Изумрудную скрижаль» Гермеса Трисмегиста, работы Василия Валентина и Джорджа Рипли, причем иногда в стихотворной форме. Самое удивительное, что Ньютон не чурался герметических загадок и порой снабжал свои копии иллюстрациями. Он срисовал аллегории из знаменитой книги Николя Фламеля «Иероглифические фигуры» (17). Изображения можно найти во многих других рукописях Ньютона, и среди них есть рисунки из алхимического сочинения «Коронация природы» (см. здесь), символы стихий и алхимических первопринципов, а также различного рода диаграммы (18).

Рис. 17

Рис. 18

В конечном итоге Ньютон разочаровался в тщетных поисках философского камня и посвятил себя детективной работе по поиску фальшивомонетчиков и оптимизации работы королевского монетного двора. Последние годы его жизни прошли в написании огромных трудов по теологии и в попытках вычислить дату Апокалипсиса.

Увлекался алхимией и один из ученых, приведших это искусство к полному забвению — английский химик Роберт Бойль (1627–1691). Он вел переписку о златодельческих опытах с Ньютоном и писал алхимические трактаты, в которых пытался обойти все проблемы, связанные с трансмутацией. Бойль даже пробовал создать философский анти-эликсир — для того, чтобы превращать золото в свинец. Он завещал свои рукописи и некую «красную землю» своим друзьям, а именно — Исааку Ньютону и английскому философу Джону Локку (1632–1704). Последний также увлекался хризопеей, владел собственной лабораторией, но не писал алхимических трактатов.

Другой философ, немец Готфрид Лейбниц (1646–1716), примерно в это же время работал секретарем розенкрейцерского алхимического общества в Нюрнберге в 1667 г. Там он познакомился со многими алхимическими трудами, к которым относился не без доли скепсиса, а также проводил некоторые опыты. В 1688 г. он побывал в сокровищнице Вены, где осмотрел медали из алхимического золота, которые философ, впрочем, счел фальшивыми. В 1691 г. Лейбниц получил место библиотекаря в Вольфенбюттеле, где хранилась одна из самых больших коллекций алхимических книг в Европе. Несмотря на скептицизм по отношению к оперативной алхимии, Лейбниц называл священное искусство «введением в мистическую теологию». После того, как гамбургский ремесленник Хенниг Бранд в 1669 г. открыл фосфор, выпарив его из гнилой человеческой мочи (19) — хотя первоначальной целью и было создание философского камня — Лейбниц купил у него рецепт, чтобы выдать его за свой. Такая попытка интеллектуального воровства была у него не первой — философ спустя 20 лет попытается доказать, что именно он, а не Ньютон, открыл принцип гравитации.