И выложить из портфеля я его просто забыл.

А на следующий день мы с Багромовой пошли на день рождения к подруге… Она с тортом, а я с портфелем.

Мы встретились на «Маяковской» и торжественно поехали на Речной вокзал.

Оттуда нужно было добираться еще на троллейбусе.

– Далеко живет девушка, – осторожно промолвил я.

– Тебе что-то не нравится? – резко спросила Лиза, и я замолк.

Вообще ситуация была какая-то дурацкая.

На мой взгляд.

Но все как-то быстро разрешилось, к моему удивлению.

– Это Лева. Он молодой журналист, – чинно сказала Багромова, и все почему-то сразу заулыбались.

Подругу ее звали Женя.

Там была мама Жени, совсем молодая еще женщина, которая стала цепко меня рассматривать, куча парней, какие-то еще другие подруги, салат оливье, красная икра, шампанское, горячее из утки, запеченной с яблоками, огромный длинный стол, и у меня скоро закружилась голова от столь новых и ярких впечатлений.

Я как-то совершенно не знал, как мне себя вести, и много ел. Багромова в какой-то момент залезла с ногами на диван, стала прыгать и кидаться во всех подушками. Я залюбовался. Ей это очень шло. Но потом включили музыку, и я пошел курить на лестничную площадку. Танцевать мне здесь ни с кем не хотелось, а с Багромовой вдруг стал танцевать совершенно другой человек.

Неожиданно выяснилось, что время быстро приближается к часу ночи (мы с Лизой приехали в гости поздно).

– Тебе, наверное, домой пора? – спросила она ласково, встретив меня в коридоре.

Я давно ждал этого вопроса. Хотелось, конечно, проводить ее до дома. В этом виделся весь смысл этого дурацкого вечера. То есть в том, что мы вместе поедем от «Речного вокзала» до «Маяковской». А потом я буду провожать ее до самого подъезда. В этот момент мне казалось, что я дождался главного момента вечера и все только начинается.

Но я, к сожалению, ошибался.

Стояла поздняя весна.

На улице было совсем тепло. Так действительно бывает весной: еще с утра ты кутаешься от холода, и хлюпаешь носом, и пока добежишь до метро, весь продрогнешь, как вдруг вечером выйдешь на улицу – и в теплом мерцающем воздухе растворяются капли дождя, фонари светят рассеянным светом, и очень хочется идти пешком.

– У тебя деньги есть? – неожиданно спросила Лиза Багромова.

– По-моему, есть, – сказал я и машинально достал кошелек.

– Просто на метро ты уже опоздал.

– Я? А ты?

– Ну, уже поздно, и мне предложили остаться.

– Тебе?

– Конечно мне! – раздраженно сказала она. – Я Женю с первого класса знаю, а тебя тут видят в первый раз. Или ты думал, что нам постелят вместе?

– Нет, я так не думал. Просто я думал, что мы вместе поедем домой.

Выяснилось, что денег у меня с собой – рубль с копейками.

– Ну это, конечно, мало… – скучно сказала Лиза. – На такси тебе не хватит. А у меня лишних нет. Ладно, стой жди троллейбуса. Вдруг повезет.

– А если не повезет? – упрямо сказал я. Мне не хотелось ее отпускать просто так.

– Ну а о чем ты думал? – жестко спросила она. – Ты же взрослый человек, Лева! Ладно, пока!

И она пошла к своей подруге Жене. Ночевать.

Я шел по Ленинградскому шоссе в каком-то странном настроении. Никогда ни до, ни после не доводилось мне совершать по Москве столь долгий ночной путь. Все троллейбусы и автобусы куда-то вдруг исчезли, как будто их и не было никогда. Машины тоже пошли спать. В тени деревьев – а они уже пустили первую листву, – да и вообще в тени было идти довольно страшно, и я в какой-то момент просто вышел на освещенную середину улицы и пошел прямо по разделительной полосе. Но скорее всего я это сделал уже позже, в районе «Войковской», когда внезапно нахлынувшая на меня эйфория достигла апогея.

По улице Юбилейной я сначала достиг моста, верней авторазвязки, и долго думал, куда поворачивать. Когда надумал, на меня пахнуло свежестью парка, с которого, как известно москвичам, начинается Речной вокзал. На клумбах еще не было цветов, но они уже дышали – семена пробивались к свету. В кустах шевелились какие-то тени. Мимо угрюмо пробежала длинная стая бродячих собак, не обращая на меня никакого внимания. «Если я погибну сегодня ночью, это будет смерть от любви», – подумал я и отчего-то хихикнул.

Мимо медленно проехала милицейская машина, и я внезапно вспомнил, что держу в руках портфель, в котором находится запрещенная к ввозу в СССР литература. Придется молчать, как Зоя Космодемьянская на допросе, подумал я.

В детстве мы часто спрашивали друг друга: «А вот если бы тебя пытали немцы, как Зою Космодемьянскую, ты бы смог?»

Я всегда честно отвечал: «Нет».

Уже тогда над Москвой было очень светлое небо, но звезды были еще видны. С каждым шагом я становился почему-то все более счастлив.

На подходе к «Войковской» меня все-таки остановил какой-то скучающий гаишник на мотоцикле.

– Что так поздно, молодой человек? – спросил он, козырнув и проверив документы.

– От девушки возвращаюсь, товарищ капитан! – честно сказал я.

– А! – улыбнулся он и медленно, очень красиво отъехал.

Из ближайшего автомата я позвонил Лаврову.

– Ты чего, Лева, совсем? – спросил он меня. – Поздно уже. Второй час.

– Не, Лавров, слушай, тут вот какая история. Я сейчас нахожусь в начале Ленинградского проспекта…

– Где ты находишься? – заинтересовался он.

– Ну… я тут был на одном дне рождения… и у меня, короче, не осталось денег на такси… и короче, я тут, а книга у меня с собой.

– Какая книга? – всполошился Лавров, и было слышно, как он резко встает, надевает рубашку и просовывает ноги в тапочки. – Какая книга? Я тебе дал Кастанеду? – уточнил он вопрос.

– Нет, «Технология власти»…

– А, эта… – расслабился мой друг и зевнул.

– Слушай, ну а что делать, если меня милиция остановит?

– Да никто тебя не остановит.

– А если вдруг, то что говорить? Я просто не знаю, у меня нет опыта в таких делах.

– Вообще из дома лучше не выносить, я же тебе говорил, – снова скучно зевнул Лавров. – Ну это, конечно, неприятная история будет. Скажи, что это… ну, нашел на улице и типа не знал, что это такое вообще. И тупо придерживайся этой версии. Про меня только не говори, ладно? – добавил он.

– Может, ее того… испачкать? – вдруг сказал я. – Если я ее на улице нашел. Так версия будет правдоподобней.

– Я тебе испачкаю, гад, – сказал Лавров и повесил трубку.

Но тут мне захотелось позвонить Лаврову еще раз. Откуда у меня было столько двушек в этот вечер, ума не приложу. Наверное, запасся заранее. Ведь я шел на ответственное свидание.