Поскольку давить на родительские чувства было бесполезно – прагматичный герцог всегда поступал так, как наиболее выгодно в данной ситуации, пришлось изворачиваться. И я начал доказывать, что учиться мне следует в нашей академии, несколько корпусов которой уже отстроено в Митаве.

– Отец, согласитесь, это сразу поднимет престиж нашего учебного заведения.

– Ну, в какой-то мере…

– По крайней мере, курляндское дворянство точно отправит своих детей сюда учиться, – продолжил я убеждать Якоба. – А может, и соседи заинтересуются. Пусть все видят, что академия у нас хоть и новая, но хорошая, раз герцог туда своего сына отправил. И преподавателей проще найти будет с такой приманкой, как наследник Курляндии. У меня даже есть на примете несколько кандидатур.

– Вот как! – удивился отец. – Значит, ты об этом думал.

– Разумеется! Я же понимаю, что мне нужно получать образование. И это шанс для нашей академии. Иначе она никогда не заработает так, как нам хотелось бы.

– Я слышал, Гюйгенс активно взялся за дело. Составляет учебные планы, подбирает профессоров… Даже не предполагал, что его так вдохновит твое предложение возглавить это учебное заведение.

– Глаубер тоже помогает, чем может. Жаль, что он нездоров.

Я тяжко вздохнул. Ни на одного из моих гениев рассчитывать не стоило. Глауберу, судя по всему, осталось недолго, а Гюйгенса сманит Кольбер. Когда там Парижская Академия наук открылась? В 1666-м? Оставшееся время следовало истратить с пользой.

– Да, Глауберу не вдруг замену сыщешь. Ученики у него хоть и талантливые, но не такие, как он, – согласился отец. – Да и у Гюйгенса тоже. Повторить часть его опытов могут, а сами что-нибудь придумать не в состоянии.

– В нашей будущей академии специальный факультет нужно создать, на котором будут станки изобретать, – предложил я. – С ткацким вроде бы неплохо получилось. Правда, огромный он вышел. И больно уж дорогой.

– Так это первый дорогой, – не согласился отец. – Остальные дешевле будут. Я повелел несколько мануфактур рядом построить. И купить станки, какие есть. Сначала их повторить попробуем, а потом и до гюйгенского руки дойдут. Тут ты прав, факультет в академии не помешает.

Ну да, философия – это, конечно, хорошо. И богословие неплохо. Но мне хотелось, чтобы у нас было как можно больше выпускников, которые будут изучать практические вещи – строительство станков, ведение сельского хозяйства, конструирование кораблей и оружия… Такой вот я неромантичный меркантильный тип. Весь в папеньку.

– Ну а как идут твои опыты с потатом? – поинтересовался герцог.

– Могло быть лучше, – признался я.

Из нескольких клубней картофеля, за которые я отвалил немалые деньги, урожай дали только два. К счастью, оба съедобные. Свиньи, во всяком случае, предложенные несколько клубней сожрали с удовольствием. А следующий урожай можно будет и на людях попробовать. В любом случае до массового распространения еще далеко. А ведь картофель мог бы частично решить проблему не только голода, но и цинги. Так что я собирался продолжить эксперимент.

– Если потат такой полезный, как ты говоришь, и урожаи хорошие давать будет, то это дело нужное, – признал Якоб.

Ну да. Герцог выгоду за милю чуял. Отец у меня был как раз из тех людей, которые могут снег зимой продать. Чего только стоит история с виноградом! Якоб решил, что Курляндия будет производить собственное вино, и добился-таки результата. Виноградники разбили в Сабиле, лозу привезли из Франции, она прижилась и дала неплохой урожай. Как вы понимаете, климат Курляндии отличается от французского, а потому на выходе получилась полная кислятина. Однако герцог не растерялся и все равно сбыл продукт. Причем тем же французам[7].

– До сих пор удача тебе сопутствовала, – сжал мое плечо Якоб. – Цени, и благодари Бога почаще. Уж казалось бы, некоторые твои придумки – ерунда вовсе, а деньги приносят. Игрушки, которые ты для братьев сделал, хорошо продаются.

Надеюсь, отец продал копии, а не отнял у пацанов мой подарок. С него станется. Я всего-навсего вспомнил собственное детство, ну и настольные игры. А уж сделать их человеку, который умеет рисовать – раз плюнуть. Вырезанные из дерева фишки и кубики, несколько фигурок из моей коллекции солдатиков – вот и получилось несколько игр с рыцарскими замками, крестоносцами, кладами и томящимися в плену принцессами. Особенный успех снискало творчество под названием «Освобождение гроба Господня». Не зря же я историю учил!

Было и еще несколько идей (типа карусели на паровом двигателе), но на их создание не хватало времени и знаний. Организация каравана в Южную Африку отнимало все силы, и я к вечеру выматывался так, что даже ужинать не хотел. Разумеется, отец контролировал процесс, но у меня было как раз то количество свободы, которое позволяло понять, что в качестве организатора я пока еще недостаточно компетентен. Герцог позволял мне принимать решения, а потом подробно разбирал ошибки и недоделки. Учитывая, что моим мозгам лет было гораздо больше, чем телу, за косяки становилось реально стыдно.

Год 1664-й начался на удивление удачно. Организованная Якобом станкостроительная мануфактура выдала первый результат – токарный станок. Для Курляндии это было началом новой эпохи. Неплохо обстояли дела и с формированием каравана в Южную Африку. Желающих уехать куда подальше набралось семьсот человек, причем курляндцев из них было меньше половины. Большая часть явно сбежала от своих хозяев с соседних территорий. Разумеется, собственники кинутся искать свое имущество, но к тому моменту корабль уже отчалит.

Случилось в 1664-м и еще одно примечательное событие. Пиар-акция по поводу открытия Академии и громкие заявления, что там будет учиться сын герцога, оказались не напрасными. В апреле нам удалось переманить Ньютона. Он как раз сдал экзамены и готовился перейти в более высокую студенческую категорию. Якоб в очередной раз ворчал на мои траты, но я сказал, что чувствую гениев. И что вложения окупятся. Ньютону были обещаны книги, лаборатория и финансирование его исследований. И, кстати, я впервые засомневался в том, что Гюйгенс выберет Францию.

Дело в том, что два гения сразу же нашли общий язык. Несмотря на существенную разницу в возрасте и приверженность различным образам жизни, любовь к цифрам перевесила. И было уже неважно, что Гюйгенс – щеголь, следующий за модой, а Ньютон не интересуется ничем, кроме науки. Под руководством талантливого учителя Исаак мастерил научные инструменты, увлечённо занимался оптикой, астрономией, математикой, фонетикой, теорией музыки и много чем еще. Порой Ньютон так увлекался, что забывал про еду и сон.

Поначалу он еще переживал, что оставил колледж, но к зиме стало понятно, что Ньютон убрался из Англии удивительно вовремя. К Рождеству в Лондон пришла чума. И это меня довольно сильно напрягло. Как бы зараза и до нас не добралась. Отец тоже был обеспокоен, а потому на границах появились карантины, а сообщение с Англией по морю было прекращено. Безусловно, это была не самая эффективная защита от чумы, но ничего лучшего в XVII веке не придумали. Насколько я помню, эффективные лекарства от этого страшного бедствия появятся почти через триста лет.