было очень тихо — она слышала, как учащенно стучит её сердце, как тихо сопит заснувшая Эстер, полуприкрытая плащом своих волос. Глубоко вдохнув, девушка подняла ладонь вверх и посмотрела сквозь пальцы.

Став ретранслятором, сможет ли она так же весело проводить время с ней? Или станет такой же, как Алголь, отчужденной и враждебной? Что она будет уметь? Сможет ли читать будущее, как, говорят, умеет Мифрид? И каково это вообще, знать, что тебя ждет? Наверное, это грустно и тяжело — знать, что произойдет, но не быть способной хоть как-то это изменить. Уж не поэтому ли Алголь такой безрадостный… никто ничего не знает о нем. Она не знает, какая боль может его переполнять, какие испытания выпали на его долю, и скольким из них предстоит стать частью её собственной жизни.

Ретрансляторы… тайна, покрытая мраком, спрятанная за непробиваемым железным занавесом. Одинокие и всесильные воины, стоящие один на один со смертью, без права на ошибку и проигрыш. А ведь сегодня она хотела сделать первый шаг к тому, чтобы хоть немного приоткрыть эту таинственную завесу.

Шумно выдохнув, Рин опустила ладонь на глаза — все равно ведь сама скоро узнает, к чему эти переживания. Иди своим путем, каким бы тяжелым он ни был. Даже если этот путь приведет тебя к совсем другим ответам на твои вопросы.

Прикрыв глаза, девушка постаралась отвлечься от этих мыслей — усталость брала свое. Спустя пару минут к тихому сопению спящей Эстер прибавилось и ее ровное глубокое дыхание — наконец, дрёма добралась и до неё, дав уставшему разуму отдохнуть от переполнявшего его водоворота мыслей. Она не слышала, как с тихим шорохом отворилась дверь, впуская внутрь еще одного человека. Свет померк, создавая приятный полумрак, и в дышащую чистотой и порядком комнату вошел ретранслятор. Окинув помещение строгим взглядом наполненных тусклым свечением глаз, Алголь беззвучно подошел к Рин. Прикрыв глаза рукой, девушка нежилась в объятиях сна — такая уязвимая и еще совсем ничего не знающая. Рубашка с бесстыдно отогнутым воротом прилипла к еще горячей после ванной, влажной коже, давая разглядеть, сколь же маленькой и хрупкой была его гостья. Ретранслятор отвернулся и направился к дивану, на котором столь же безмятежно спала Эстер — присев возле свернувшейся в клубочек девушки, он осторожно и бережно, стараясь не потревожить зыбкого сна, взял ее на руки и понес в соседнюю комнату.

Здесь все оставалось чистым и нетронутым — ни мусора, ни коробок, ни еды. Он подошел к кровати и плавно положил свою ношу. Длинные фиолетовые волосы, в полутьме казавшиеся иссиня-черными, рассыпались по подушке — вздрогнув во сне, Эстер снова свернулась калачиком. Алголь достал из шкафа одеяло и укрыл девушку, приглушенный свет окончательно погас. Он уже направлялся обратно, когда тишину воцарившейся ночи нарушил её тихий голос:

— Зачем ты так долго ждал за дверью?

Он остановился, во тьме тускло блеснули его глаза. Эстер, прижав к себе одеяло, смотрела на ретранслятора и ждала ответа.

— Спи, — его голос прозвучал непривычно тихо. Вздохнув, девушка закрыла глаза и поежилась:

— Я буду мыть квартиру каждый день, если ты будешь возвращаться чаще.

Он ничего не ответил — черная тень исчезла в дверном проёме. Из зала послышались шорохи — и легкие, едва уловимые шаги.

Так же бережно взяв на руки Рин, Алголь направился к входной двери. Расслабленная рука девушки мерно покачивалась в такт его шагам, едва не задевая за перила лестницы. Не опуская глаз на уютно устроившуюся, как в колыбели, Рин, он подошел к беззвучно открывшейся двери в её квартиру. Внутри тускло светили диоды, наполняя все жилище призрачным голубоватым полумраком. Пройдя в спальню, он аккуратно положил девушку на кровать и с величайшей осторожностью укрыл её одеялом. Она спала тихо и безмятежно, словно младенец, еще ничего не знающий и не видевший всю боль и отчаяние, переполняющие этот мир. Невесомо коснувшись ее мягкой щеки кончиками пальцев, ретранслятор развернулся, и все так же беззвучно ушёл.

Глава 4. Сила. Часть 3

Весь город промок насквозь, закрытый плотной ватной пробкой унылых серых облаков, не прекращающих лить свои слезы на блестящий асфальт. Ленивые машины скользили друг за другом, замедляя ход на поворотах и обдавая грязные, испятнанные бордюры потоками мутной воды. Капли барабанили по крыше, выбивали дробь по подоконникам и стеклам, дробились и рассыпались, сверкая в лучах фар встречных автомобилей подобно россыпям алмазов.

Она сидела возле окна и, привычно прижимая к себе портфель, считала капельки, стекавшие по стеклу. Небеса, словно сговорившись, не прекращали топить землю уже неделю — еще немного, и это приведет к большим неприятностям. Даже в лаборатории начали поговаривать что-то про проседание грунта и вероятность затопления каких-то шахт. Впрочем, это сейчас не так сильно занимало ее, как то, что уже который день не давало ей покоя. То утро.

Она проснулась в своей квартире, в своей постели, под своим одеялом, и в чужой одежде. И она точно помнила, что никуда не уходила из квартиры ретранслятора. Ответ, в общем-то, был очевиден, но она не верила, не хотела верить в настолько постыдные вещи. Он её даже не тронул, вопреки всем ее страхам и вернувшимся ночным кошмарам. Да и зачем она ему, серая и невзрачная, если рядом есть такая звезда, как Эстер. Горько улыбнувшись своим мыслям, Рин поводила пальцем по запотевшему стеклу.

И всё же, где-то глубоко в душе, ей было приятно. Когда она зашла на следующий день в гости к Эстер, проследить за ее успехами в уборке, девушка как раз загружала машинку очередной партией белья. Видимо, урок с уборкой она восприняла достаточно серьезно — и это давало Рин повод для гордости. И придавало ей сил. Эстер старалась, училась новому, даже если это было трудно — и если даже она может, неужто ей, будущему ретранслятору, к лицу пасовать перед трудностями? Вытерев запотевшее стекло ладонью, девушка посмотрела на свое отражение — карие глаза смотрели на неё уверенно и прямо. Конечно, ей было очень далеко до несгибаемого взгляда ретранслятора. Но очень хотелось верить, что все это придёт со временем. Она подняла глаза вверх — где-то там, над свинцово-серыми облаками сейчас летел самолет, направлявшийся в далекую Африку. И её страшный сосед был одним из его пассажиров.

*****

Кортеж катил по довольно неприглядной, местами совершенно разбитой дороге под палящим африканским солнцем. По какой-то причине они приземлились не в Аксуме, что было бы намного проще, а гораздо южнее, в Гондэре,