Взгляд Пирры скользнул по руке Теламона. Ее печать висела на его запястье рядом с его печатью. Затем она поглядела на золотые пластины на поясе Теламона: когда-то они тоже принадлежали ей.

– Вы, Вороны, умеете только отбирать. Вы не способны создавать новое.

– Зато мы умеем завоевывать, – парировал Теламон. – А вы, кефтийцы, даже обороняться не можете! Чтобы перелезть через стену Дома Богини и открыть ворота, понадобилось всего двое моих людей.

Если Пирру его слова напугали, то она не подала виду.

– Бедняжка Теламон, – с притворной жалостью промолвила девочка. – Неужели ты возомнил, будто твоим воинам по силам нас покорить? Кунису стоит на своем месте с начала времен! Мы защищаем себя другими способами. Уходи сейчас, пока тебе не пришлось узнать, какими именно.

Тут Теламон дрогнул. Проникнуть в Дом Богини и впрямь оказалось на удивление легко, однако внутри всем стало не по себе от извилистых коридоров и стен, превращавшихся в ширмы, за которыми скрывались отвесные провалы, грозящие гибелью. А жуткий рев неведомого подземного чудовища?

– Они как будто не особо старались нас не пускать, – пробормотал Креон. – Даже наоборот…

Вскоре после этого Теламон отстал от своих и очутился здесь один. Да, кефтийские жрецы словно хотели, чтобы незваные гости зашли внутрь…

Издалека донеслись крики и бряцанье оружия, а потом вдруг стало тихо. Пирра вздрогнула. Дочь Яссассары быстро взяла себя в руки, и все же чары рассеялись.

«Никакая она не жрица, – сердито сказал себе Теламон. – Просто напуганная девчонка».

– Хватит с меня твоих фокусов! – прорычал он. – Отдавай кинжал и говори, где Гилас!

– Нет, – ответила Пирра.

Но Теламон заметил, как напряжены ее плечи. Обратил он внимание и на жилку, пульсировавшую у нее на шее.

– Почему ты его защищаешь? Гилас тебе никто.

Как же Теламону хотелось схватить Пирру за плечи и как следует встряхнуть! «Ну как ты не поймешь, что я лучше? Я сильнее, красивее, богаче! Как ты смела предпочесть его мне?»

– Игра окончена, Пирра, – произнес Теламон. – И я победил. Мои люди обыщут Дом Богини сверху донизу и найдут Гиласа. Ты ему не поможешь.

Пирра заставила себя посмотреть Теламону прямо в глаза. Потом демонстративно повернулась к нему спиной.

Чувствуя на себе его взгляд, Пирра поднесла стебель тростника к жаровне, потом к ладану в миске из зеленого стекла. Догадается ли Теламон, что она просто тянет время, придумывая, как сбежать, и одновременно напрягая слух: удалось Гиласу спастись или нет?

– Верни мне кинжал, – повторил сын вождя.

Вот ладан загорелся, и Пирру осенило. План очень рискованный, но другого пути нет. С миской в руках Пирра снова повернулась к Теламону:

– А если не верну?

Теламон прищурился. Вид у него грозный: плащ отброшен за спину, в кулаке кинжал. Пирре от него не убежать. Она даже не успеет вытащить серебряный нож из ножен на бедре. Единственное оружие Пирры – его нерешительность.

В зеленой стеклянной миске языки пламени лизали кристаллы священной смолы. Вверх поднимались извилистые струйки кислого черного дыма. Пирра подула на них, и дым, как она и рассчитывала, тут же стал белым. Покои наполнились дурманящим ароматом ладана.

– Что ты сделаешь? – почти ласково спросила девочка.

Теламон половчее перехватил рукоятку кинжала. Его щеки раскраснелись, над верхней губой выступили капельки пота.

Держа миску перед собой так, чтобы Теламон видел ее только через благоухающую дымку, Пирра пятилась, постепенно удаляясь от него.

Теламон устремился за ней.

– Даже не надейся сбежать!

– Зачем мне убегать? – произнесла Пирра. – Это тебе бежать надо. Ты вошел в запретные покои Верховной жрицы.

При свете гаснущего огня в жаровне Теламон обвел взглядом изображенных на стенах богинь: вот они совершают жертвоприношения, а вот призывают ястребов и львов, чтобы те исполняли их волю. Пирра отступила еще на шаг. У нее за спиной три двери, каждая скрыта за вышитым занавесом ядовито-зеленого и пронзительно-желтого оттенков. Все выходят в темный коридор без окон, где через парапет можно разглядеть внизу залитый тенью угол Кунису. Высота – два этажа.

Теламон с тревогой переводил взгляд с одной двери на другую.

– Хочешь узнать, что за ними скрывается? – тихо осведомилась Пирра. – Тебе интересно, какие кефтийские заклятия приготовлены для незваных гостей?

– Меня не испугаешь, – буркнул Теламон.

Пирра растянула губы в улыбке.

– А по-моему, ты уже напуган. Сюда вход воспрещен.

Девочка поднесла дымящуюся миску к самому его лицу. Теламон охнул и отпрянул.

– Думал, мы оставим Кунису без защиты? – прошептала она. – Богиня не простит тебе этого вторжения!

Теламон гордо вскинул подбородок.

– Я не боюсь. Твоя Богиня отвернулась от Кефтиу. А мне покровительствуют Злобные.

– Тогда где же они? Весь Кефтиу засыпан пеплом, но Злобных на острове никто не видел. И знаешь почему? Моя мать изгнала их! Ее магия намного сильнее ваших духов!

– Яссассара мертва, – с трудом выдавил Теламон.

– Но ее заклинания действуют до сих пор.

Пирра направила еще одно облако благовоний Теламону в лицо, и когда он шарахнулся от миски, воспользовалась шансом и кинулась наутек: проскочила через дверь посередине и нырнула в полутемную галерею.

Теламон, взревев, бросился в погоню. Пирра только этого и ждала. Она быстро отскочила в сторону, а Теламон проскочил мимо нее и понесся вперед, но не заметил отверстие в парапете и шагнул в пустоту.

Он падал бесшумно, но звук удара о землю до Пирры долетел. Поставив миску на парапет, она перегнулась через ограждение.

Теламон лежал внизу, распростертый на камнях. Ворон не шевелился. Ранен или мертв? Чем дольше Пирра вдыхала ладан, тем сильнее ее охватывало ощущение отстраненности, поэтому она не испытывала ни раскаяния, ни сожаления.

– Я тебя предупреждала, – произнесла она.

С миской в руках девочка вернулась в покои Яссассары. Пирра поставила миску на стол и взяла серебряный кувшин, принесенный жрецами для ее матери. Пирра наполнила обсидиановый кубок гранатовым вином, смешанным с маковым соком.

Девочка осушила кубок до дна. Теперь она больше не Пирра, а сосуд Сияющей.

Дочь жрицы зажгла еще один тростниковый факел, открыла двойные двери и направилась в Зал Шепотов. Пора начинать Мистерию.

Мальчика, девочку, даже эту противную соколиху – всех поглотила огромная рогатая гора! Одна маленькая львица осталась снаружи.