– Встань с подушки, одерни юбочку. С подбородка банановый сок вытри. Так… теперь приложи правую руку к сердцу, слегка наклони голову и торжественно скажи: «Приветствую вас, неуморимые труженики славного города Натуту!»

– Как-как? «Неуморимые»?!

– Именно. Неуморимые. Попробуй их умори. Все, делай, как я сказал!

Государственная Девственница встала, одернула пышную юбочку из кокосового волокна, приложила (как я учил) ручку к сердцу и торжественно прочирикала:

– Приветствую вас, неуморимые труженики славного города Натуту!

– Славься, великая! - трижды прошелестели в ответ приветствуемые.

Вообще должен сказать, что выглядели эти неуморимые труженики довольно презентабельно для своего физического состояния. Да, от них больше, чем от обычных людей, попахивало тленом, но в остальном нежители города Натуту создавали приятное впечатление. Их светло-серые парео красиво крепились к ребрам изящными золотыми булавками и крючками. Высохшая кожа на черепах уложена была аккуратными складками и морщинками - любой визажист из бюро ритуальных услуг обзавидуется. Глаза, как глаза всякого порядочного нежителя, сияли бледно-зеленым светом и снабжены были узким вертикальным зрачком.

Всего делегация состояла из пяти нежителей. В ней явно главенствовал один - наиболее высокий, осанистый, со стразами в челюсти и чем-то вроде венка из перьев на макушке черепа.

– О, великая! - прошамкал перьеносец, простирая к Государственной Девственнице костлявые длани.- Взываем к твоей милости и просим о справедливости!

– Что я должна говорить? - шепотом осведомилась у меня Государственная Девственница.

– Что-то типа «изложите ваши требования». Или «что вам угодно».

– Ага. Ясно. Что вам угодно, неумолимые… неутолимые, то есть неуморимые жители славного города Натуту? Я слушаю вас.

Перьеносец поклонился и заговорил. Точнее, зашамкал:

– О, великая! Тебе доподлинно ведомо, что Натуту издавна был и есть город мертвых. И хотя в нем имеются еще и немертвые люди, существует договоренность, по которой все они, по достижении счастливого часа смерти, будут возставлены и зачислены в состав живущих неживых! В позапрошлом месяце Чихающей Серны в нашем городе от белой лихоманки встретило счастливый час смерти семь человек. Я, как глава города Натуту, обнародовал завещания всех семи, дабы на законных основаниях подать Хозяину Кладбища заявление о возставлении этих людей из мертвых в неживых. Хозяин Кладбища рассмотрел мое заявление и провел ритуал возставления. Но поднял он только шестерых. А седьмой наш согражданин так и остался безысходно мертвым! Хозяин Кладбища наотрез отказался исполнять последнюю волю покойного и поднимать его к не-жизни! Разве это справедливо, великая?! Разве в завете города Натуту не записано, что всякий умерший имеет право быть воздвигнутым и продолжать неуморимое существование?!

– А почему Хозяин Кладбища отказался поднимать именно этого покойника? - вместо девочки спросил я, но, похоже, этого никто не заметил, и теперь мне отвечали, словно я-то и был Государственной Девственницей, вершительницей людских и нелюдских судеб.

– Хозяин Кладбища сказал нам, что этот мертвец при жизни обещал ему нечто очень важное. И не исполнил обещания. Теперь Хозяин Кладбища мстит за это.

– А что мертвец обещал?

– Он обещал жениться на Хозяине Кладбища,- пояснил неуморимый житель Натуту.- А сам еще при жизни женился на другой!

– А разве Хозяин Кладбища - женщина? - удивился я.

– Конечно!

– Тогда ее желание отомстить понятно…

– Но мы взываем к милосердию и справедливости! Особенно просит об этом жена несчастного покойного - вот она стоит! Эй, поклонись великой госпоже и ее наставнику!

Неживая жена покойника выглядела не очень симпатично. К тому же в теперешнем своем положении. В смысле мертвом.

– Повели Хозяину Кладбища, великая госпожа! - пылко зашепелявила супруга несчастного покойника.- Повели своей безграничной властью, чтоб мой муж был также поднят из мертвых и стал вести вместе со мной неуморимое существование. А то мне в одиночку очень трудно справляться с хозяйством.

– Как мне поступить? - растерянным шепотом поинтересовалась у меня Государственная Девственница.

– Погоди минутку… Дай-ка мне кое-что припомнить… Ведь Онене мне так подробно рассказывала о правилах поднятия мертвых… О! Вспомнил! Эй, глава города!

– Да, господин?

– Человек, о котором идет речь, умер от белой лихоманки два месяца назад?

– Да, господин.

– Подождите еще один месяц, и тогда Хозяин Кладбища должен будет поднять его из мертвых автоматически согласно государственному закону «О дополнительных льготах на неумираемое существование». Закон принят Царем Алулу Оа Вамбонга…

– Да воссияет он в Сонме богов и да потопчет своих врагов!

– Аминь! Так вот, следовательно, это государственный закон. И нарушать его невозможно никому, будь он или она даже Хозяин Кладбища. Так что супруг ваш скоро будет рядом с вами, дамочка!

– Да, но к тому времени он разложится окончательно! Сгниет все самое ценное!

– Молчи, женщина! - строго потребовал я.- Самое ценное никогда не гниет! А что у нас самое ценное? Правильно, душа. Ну и как же ты, дура, можешь говорить, что душа сгниет?! То-то. Так что можешь быть спокойна. Так, делегация из Натугу, у вас все?

– Да, о великая госпожа и ее наставник.

– Свободны!

Мы помахали делегации неуморимых горожан Натуту и попытались возобновить прерванный разговор.

– Знаешь, Верзила, я думала-думала и придумала!

– Что именно, деточка?

– Свое имя!!!

– О. И какое же оно?

– Ты сам его произнес! Недавно! В нашем разговоре! И я поняла - это как раз по мне! Только не спорь, ладно?!

– Не буду. Валяй, говори!

Девочка набрала в легкие побольше воздуху и торжественно выпалила:

– Клёвая Фенька!

Я огляделся:

– Где клёвая фенька? Ты про что?

– Не «где» и не «что»! Это я - Клёвая Фенька! - радостно воскликнула Государственная Девственница.- Такое вот будет у меня замечательное имя! Я буду первая Государственная Девственница с именем!

Я долго обретал голос. Нет, будь я трижды неладен со своим сленгом! Почему дети перенимают от меня все только самое плохое?! А?!

– Т-ты уверена, что это имя тебе нравится?

– Совершенно! Верзила, а знаешь что?

– Что?

– Вот ты говоришь по-вибутянски, а думаешь на каком-то другом языке. Я уловила. Это почему?

– Потому, что я иностранец. Я русский.