– Логично. Так, я учел погрешность на сон и тем не менее повторяю свой вопрос!

– А что такого?! Вытащил и вытащил, чем тебе Африка плоха? Солнце круглый год, бананы, кокосы, жабья настойка… О, я сейчас тебе сто пятьдесят жабьей настоечки налью за знакомство!

– Степан!…

– Не ори. Да, вытащил. Точнее, собираюсь, потому как то, что ты видишь сейчас, все-таки сон. Скучно мне без тебя, друг Кешаня. Одиноко, как жирафу в мраморном гроте! Я ж тут пашу чисто как раб на плантациях - замещаю великого Царя Алулу Оа Вамбонга, да воссияет он в Сонме богов и да потопчет своих врагов!

– А сам Царь куда делся?

– Смылся от государственных забот в Непопираемую землю. Мне чуток своей чудотворной силушки оставил - и марш-марш, шпацирен, дер цар! А я от работы царской устал - сил нет. Вот и решил друга из далекой России вызвать, узнать, как там у нас, на заснеженной родине, кто в президентах, кто в олигархах, повысили ли пенсии, оставили ли льготы на проезд в метро…

– И ты только из-за этого меня сорвал с места?

– А что, этого мало?!

– Степан, да ты вообще… Ты думаешь хоть иногда той головой, что на плечах?! У меня дома работы невпроворот!

– Что, до сих пор магическими услугами приторговываешь?

– Хорошего же ты обо мне мнения! А еще друг!… Охамел тут совсем, в своей Африке!

– Но-но…

– Я, между прочим, известный в России врач! У меня даже своя клиника имеется.

– Психиатрическая?

– А как ты догадался?

– Кто ж тебя к нормальным-то пациентам пустит?

– Свинья африканская! У меня, между прочим, есть собственный уникальный лечебный метод! Обо мне в журналах пишут и в газетах! Я столько психов за эти годы вылечил, что меня из России даже выселить хотели - если так лечить буду, таблетки никому станут не нужны. И всякие доморощенные психологи-психотерапевты - тоже! У меня есть сила…

– А чья сила-то?… Уж не великого ли Алулу, да воссияет он и да потопчет?

– Ну, его. А что?

– А то, что некоторые стали очень неблагодарными и забыли, кому они обязаны своими паранормальными способностями.

– Ну спасибо тебе, Степан, спасибо! - взорвался Викентий.- Сейчас-то чего тебе от меня надо?!

Степан из вересаевского сна сник и рассеянно принялся поглаживать чучело леопарда.

– Просто хотел тебя, старого друга, повидать… - протянул он так, что у Викентия защемило сердце.- Поговорить о том о сем. Москва-то небось все хорошеет?

– Наверное,- неопределенно ответил Викентий.

– Погоди, как это? А ты разве не в столице нашей Родины живешь?!

– Нет, я уехал оттуда сразу, как расстались с Элпфис. В поселок Медвянка. Там настоящая глушь, деревенские избы, лес и сугробы в два человеческих роста… Там я теперь живу. И работаю.

– Вот это номер… - Степан отчего-то явно смутился.- А я вот тут, видишь, при государственных делах топчусь… Будь они неладны. А вообще у меня все хорошо. Просто отлично. Нет проблем!

– Степан!

– А?

– Ты хоть во сне можешь мне правду сказать?!

– А я разве вру?

Викентий прицельно глянул на друга:

– Мне была наводка. От одного доброжелателя. Он утверждал, что мой друг Степан находится в трех шагах от места собственной казни. Доброжелатель напел мне также, что Степана ждет мучительная смерть, если я не вмешаюсь и не спасу. Поскольку Степан оказался самым крутым государственным преступником племени вибути. А? Так, говоришь, нет у тебя проблем?

– Ах, ты об этом! - легкомысленно взмахнул рукой Степан. То, что в момент взмаха в его руке находился ассегай (либо копье), дела, разумеется, не меняло. Копье (либо ассегай) с сочным треском вошло в ближайшее чучело жирафа, но Степан этого даже не заметил.- Я уже не государственный преступник. Так что этой проблемы нет.

– А я, бросив все, мчался спасать этого погрязшего в вибутянской роскоши аристократа!

– Ты еще не мчался. Напоминаю, это сон.

– Премного благодарен за напоминание. И у меня зреет уверенность, что, проснувшись, я вычеркну из списка важных дел одно: «Поездка в Африку для спасения друга».

– Не так скоро, дорогой Кешаня!

Викентий подхватил второй ассегай (либо копье). Примерил по руке и запустил в доску для дротиков. Копье (либо ассегай) срикошетило от доски и воткнулось прямо в середку большого боевого тамтама, издав при этом звук «Вуамм!». Викентий удовлетворенно на это посмотрел и сказал:

– Что, не все так просто в твоей жизни, дорогой Степа?

– У меня вообще нет жизни, дорогой Кешаня!

– Позволь… Насколько я могу судить по первому взгляду…

– В биологическом аспекте я жив,- отмахнулся Степан.- Но в моральном я окончательно убит, растерзан и выпотрошен, дорогой мой друг Кешаня! С некоторых пор я не просто исполняю обязанности Царя Алулу, да воссияет он и да потопчет! Я стал учителем! Педагогом! Наставником! Гуру! И отчасти сэнсэем!

– Как это вышло? - ужаснулся Викентий, даже во сне понимая, сколь далеки, сколь несовместимы два таких явления, как Степан Водоглазов по кличке Гремлин и педагогическая наука.

– Приезжай, Кешаня. Поскорее,- только и вздохнул Степан.- Избавь меня от этого кошмарного ребенка! На тебя вся надежда! Иначе так и буду тебе сниться, совесть твою грызть…

– Не страшись, Гремлин, я приеду,- пообещал Викентий.- А с детьми главное - разумная строгость…

Тут в сон вбежала симпатичная смуглая и крепенькая девчоночка лет восьми. У девчоночки были глаза непревзойденной язвы, а в остальном полностью невинный вид. Девчоночка поглядела на Викентия и спросила его, причем на русском:

– А почему ты не выражаешь почтение Государственной Девственнице? И куда вы дели Нину, Викентий Петрович?!

…Последняя фраза относилась точно не к сновидению и не к девочке. Потому что была произнесена голосом Олега Андреевича Первова, физика-теоретика и по совместительству супруга Нины Валентиновны, ставшей, как мы помним, ветром в поле шальным…

Викентий понудил себя отклеиться от дивана. Над ним, подобно грозному ангелу мщения, выполненному в живописной манере Васнецова, нависал Олег Андреевич. Очи Олега Андреевича были исполнены праведной ярости, уста негодующе кривились, а подбородок ясно давал понять, что вызовет на жестокую дуэль всякого, кто осмелится оскорбить его достойнейшего хозяина.

– И вам доброе утро,- сказал Викентий. Огляделся. На часах было восемь - раненько для медвянской сумеречной зимы. Розамунда куда-то ускакала, а может, просто пряталась под столом, опасаясь лишний раз привлекать к себе внимание такого представительного джентльмена, как Олег Андреевич.- Чайку выпьете?