Он внимательно смотрел на спутников, а они вглядывались в него с искренним интересом, пытаясь понять, что может его успокоить, что ему понравится. Но не потому, что они любили его. Это Ровоам знал и без поучений матери. Наследник престола не мог иметь друзей, его окружали одни льстецы. «Они меня не любят. Они думают о том, как обеспечить свое будущее, когда я стану царем».

– Поискать для тебя другую кошку, царевич? – спросил Лахад.

Ровоам помотал головой. Другая кошка – это не кошка царицы Нефрет. Наследник хотел причинить боль сопернице своей матери.

– Нет, – ответил он, – хватит на сегодня кошек.

– И сестер хватит на сегодня, – хихикнул Ореб.

Ровоам пообещал себе, что Ореб заплатит за свое ехидство, и заставил себя рассмеяться.

– Кому какое дело до нее? Она всего лишь девчонка. Идемте на конюшню. Царь, мой отец, пообещал мне новую упряжку для колесницы. Мне нужно выбрать лошадей.

Восхищение и зависть на лицах мальчишек понравились Ровоаму.

– Твой отец и наш господин очень щедр, – сказал Фелалия.

– Ведь я же наследник, – напомнил Ровоам.

Он не сказал, что отец обещал новую упряжку лошадей всем своим сыновьям, достаточно подросшим, чтобы держать поводья. По крайней мере, царь решил, что Ровоам сможет выбрать первым. «Я ведь его преемник. Он должен обращаться со мной лучше, чем с другими».

Словно бы почувствовав его недовольство, Фелалия сказал:

– Ты выберешь самых лучших коней, царевич. Терпение: придет время, и ты станешь величайшим человеком в мире.

Фелалия всегда находил удачные слова. Ровоам думал, что его учит мать. Но мальчишка был прав.

«Придет время…» У Ровоама заблестели глаза, он вглядывался в сияние будущего. Придет время, и он станет царем. Он будет править всеми.

И тогда… О, тогда его сестре Ваалит придется о многом пожалеть.

Песнь Ваалит

В моих покоях Ривка налетела на меня, расспрашивая, как мне удалось так быстро погубить новое покрывало, украшенное бахромой, и растрепать волосы.

– Ты уже не в том возрасте, чтобы носиться, как мальчишка! Царевна, взгляни на себя! – Ривка сунула серебряное зеркало мне под нос. – Пропал весь мой тяжкий труд. А на платье у тебя что?

– Кошачья шерсть и следы когтей.

Ривка вскипела:

– Кошачья шерсть и следы когтей! А что сказал бы царь, твой отец, попадись ты ему на глаза в таком виде?

– Ривка, ты шипишь, как змея. Оставь свой праведный гнев. Ничего мой отец не сказал бы. Я ему объяснила бы, что спасала кошку царицы Нефрет от Ровоама.

– Ох уж этот мальчишка…

Печальная снисходительность в ее тоне заставила меня нахмуриться. Ривка улыбнулась – к моим недостаткам она тоже относилась снисходительно.

– Царевна, я знаю, что ты его не любишь, но братья и сестры всегда ссорятся. Все это мелочи.

Я хотела было сказать, что не ссорюсь ни со своими единокровными братьями Саулом и Ионафаном, ни с Иоавом и Авениром, ни с Иевосфеем и Элеазаром, и что Иериоф и Самуил ненавидят Ровоама не меньше, чем я.

Но от этой высказанной напрямик правды лучше не стало бы, к тому же она могла принести вред. Поэтому я промолчала.

– Садись, а я распутаю твои волосы.

Ривка не просила, а приказывала. Она служила еще моей матери, а обо мне заботилась с того самого дня, когда я пришла в этот мир и его оставила моя мать. И то, что я знала о матери, рассказала мне Ривка. Она преподносила мне мамину жизнь, как песню, как сказку из тех, под которые легче спорится скучная работа.

– Не вертись, детка, а то мы до вечера не управимся. Никогда не видела, чтобы так путались волосы. У твоей мамы волосы были как шелк. Да и у меня, если на то пошло. Краше нас не было девушек во всем Сунаме.

Я изо всех сил старалась сидеть спокойно, зная, что в награду за покорность услышу хорошо рассказанную историю. Ривка владела даром слова.

– Расскажи мне. Обещаю сидеть тихо.

Ривка провела руками по моим волосам.

– Вот если бы уложить их завитками, а не заплетать в косу! – вздохнула она. – Волосы у тебя крепкие и вились бы хорошо.

– Так сделай мне завивку!

Я никогда не носила такую прическу, хотя Аминтор Критский однажды мне ее посоветовал: «Попытки изменить свою природу не имеют смысла. Пусть твои волосы вьются свободно – клянусь, ты будешь прекрасна, как женщины, изображенные на стенах старых дворцов, построенных в те времена, когда Кносс правил на море». Интересно, как бы я выглядела, если бы мои длинные пряди вились и спадали на спину?

– Это не подобает царской дочери. Нет, волосы нужно пригладить и заплести. Так на чем я остановилась?

– Краше вас не было девушек в Сунаме, – напомнила я, и Ривка тихо рассмеялась.

– Да, но те времена давно прошли. Рассказать тебе, как твоя мать впервые увидела твоего отца?

Я закивала было, но вовремя вспомнила, что мне велели сидеть смирно.

– Прошу, расскажи.

Хотя Ривка рассказывала эту историю уже много раз, она любила вспоминать ее, а я – слушать.

– То был долгий жаркий день, – начала Ривка, и я приготовилась слушать слова, которые могла бы повторить, даже если бы меня разбудили среди ночи. – Мы с Ависагой отправились к колодцу и задержались там. Ведь солнце пекло немилосердно, на дороге курилась пыль, и мы не хотели возвращаться домой – нас там ожидала лишь…

– …тяжелая работа. Вам наказали повыдергивать сорняки в огороде!

– Ты рассказываешь или я?

Она легонько потянула меня за волосы и продолжила:

– И вот, вместо того чтобы сразу наполнить водой кувшины и вернуться, мы остались у колодца. Пока мы там отдыхали, подошел незнакомец. Он прибыл издалека, изнуренный жарой и дорогой. Его одежда запылилась, но мы сразу заметили, что она сшита из тонких тканей. И его обхождение оказалось таким же хорошим, как одежда: увидев нас у колодца, он поклонился и уже было отвернулся, но Ависага заговорила с ним. Она предложила набрать для него воды в колодце.

– Так Ревекка заговорила со слугой Авраама, – добавила я, – а ты все еще не закончила с моими волосами?

– Тебя нужно хорошо причесать. Или не причесывать вообще. А если тебя не причесывать вообще, придется тебя остричь, как ягненка. Будь умницей, и я вплету золотые цветы или серебряные колокольчики тебе в волосы. – Ривка снова и снова проводила по моим волосам гребнем сандалового дерева. – Хотя, конечно, если тебе наскучило слушать…

Я поспешила заверить ее, что это не так, умоляя продолжать. Я знала эту историю наизусть и могла бы повторить слово в слово вместе с Ривкой, но мне нравилось слушать, как она рассказывает. Это меня успокаивало. Я застыла. Ривка укрощала мои непокорные волосы и вспоминала, как моя мать зачерпнула для незнакомца воды, а потом привела его домой к своей матери. Он открыл, что прибыл из Иерусалима – великого города царя Давида – в поисках прекрасной и достойной девицы, которая служила бы Мелхоле, жене Давида.