Суммируя вышесказанное, очевидно, что Питовранов, столкнувшись с положением в ГДР в 1953 году, сделал вывод, что, во-первых, восточногерманская служба безопасности не в состоянии справиться с проблемой, во-вторых, что надо увеличить советский аппарат. Его мнение было противоположно другому, превалировавшему до июньских событий 1953 года, благодаря чему, собственно, и создавалась MfS как формально независимая служба, способная взять на себя заботу о государственной безопасности в Восточной Германии. И хотя нет никаких сомнений в том, что июньские события всерьез ударили по Советам, такой подход «мы-все-сделаем-сами» отражал также раскол внутри КГБ в отношении будущих органов безопасности ГДР. Станет MfS по-настоящему независимым партнером или его удел быть вспомогательным придатком КГБ?

Несмотря на то, что Питовранов немедленно принял меры по расширению возможностей своего аппарата для нормализации обстановки после событий 17 июня, он не мог не осознавать необходимость изменения отношений с восточногерманской службой безопасности. Однако главная трудность заключалась в организации аппарата в Карлсхорсте, каждый отдел которого подчинялся соответствующему Главному управлению или управлению в московской штаб-квартире внешней разведки, таким, как – политическая разведка, контрразведка, научно-техническая разведка, связь, эмиграция, нелегалы. В Карлсхорсте эти отделы не только проводили собственные операции, – восточногерманские службы о них не знали, – но и осуществляли консультативные функции в соответствующих управлениях MfS, следуя указаниям соответствующих московских служб.

И в Москве, и в Карлсхорсте отделы обладали большой степенью самостоятельности. Германский отдел Первого Главного управления осуществлял общее руководство и руководство всей повседневной работой аппарата в Карлсхорсте, а также разведывательными операциями против германских объектов. Отдел не ставился в известность о работе других отделов. Некоторые указания в Карлсхорст, например, направлялись из контрразведки, и та не сообщала о них в германский отдел.

В Карлсхорсте именно Питовранов как старший офицер теоретически отвечал за деятельность КГБ в его регионе и мог отменить или изменить приказы из Москвы. Но сделать ему это было нелегко. Секретариат начальника аппарата не был оперативным подразделением, он занимался административными функциями, аналитической поддержкой, проверками по оперативным учетам для всех отделов и вел документацию. Положение осложнялось еще больше, когда оперативное указание из Москвы в один из отделов аппарата в Карлсхорсте было подписано председателем КГБ или его заместителем. В этом случае начальник аппарата мог информировать председателя КГБ о возможных негативных последствиях полученного указания и тем самым перекладывал ответственность на Москву. Знакомая ситуация для начальника любой большой базы ЦРУ.

Хаос в делах серьезно мешал работе с восточными немцами. Когда Питовранов прибыл в Берлин, каждый отдел в Карлсхорсте отвечал за подготовку сотрудников подразделения MfS, соответствующего профилю его работы. Результаты были неровные, и это сказывалось на работе всего MfS. Часто возникали споры между офицерами, отвечавшими за советническую работу, и теми, кто вел дела, находившиеся в ведении МГБ. Те, кто хотел взять на себя руководство операциями МГБ ГДР против американской агентурной сети в Восточной Германии, частенько обвиняли советников в «работе на Гелена, а не на МГБ»[17]. В таких обстоятельствах Питовранов решил создать отдельную группу советников. Возглавлять это новое подразделение он назначил Василия Ильича Булду, высокого, крепкого украинца, который занимался оперативным руководством берлинского аппарата в Москве, а ранее был офицером в управлении контрразведки[18]. Для укрепления группы аппарата, ответственного за реорганизацию восточногерманской службы, Питовранов пригласил к себе и других ветеранов, например, Хачика Геворковича Оганесяна и Василия Федоровича Самойленко[19].

Чтобы справляться с критикой аппарата в Карлсхорсте, не вызывая гнев московских бюрократов, Питовранов попросил все отделы управления внешней разведки – например, контрразведку – прислать своего представителя в новый советнический отдел[20]. Таким образом, в советнический отдел входили сотрудники всех специализаций. У советников были свои кабинеты в MfS, и жалование они получали тоже от MfS. Однако они считали, что подчиняются соответствующему отделу аппарата. Новая структура облегчила достижение единого подхода к взаимодействию аппарата в Карлсхорсте с MfS. Тем не менее аппарат продолжал проводить независимые операции[21].

Представляя Василия Булду Вальтеру Ульбрихту, Питовранов обещал, что КГБ не будет больше вербовать агентов внутри MfS, на что весьма жаловался секретарь ЦК СЕПГ[22]. Питовранов также выразил надежду, что сотрудники MfS, повышая свою квалификацию, смогут в будущем обходиться без жесткого контроля со стороны КГБ, и таким образом удастся сократить число советников КГБ и в Восточном Берлине, и в районах ГДР. Советники КГБ, например, рассматривали заявления претендентов на работу в MfS и проверяли их прошлое[23].