– Вы чего, да разве можно их вообще серьёзно рассматривать? Они же сопляки малолетние, и у них если даже и есть деньги, то не их, а родительские. А с теми так – захотели родители – дали, перехотели – и нет никаких денег. Поэтому погулять – ну да, можно, пару раз. А надолго – ну их, надо искать что-нибудь поперспективнее.

Две другие согласились – ну так-то да, конечно. По ходу выяснилось так же, что эти двое – приезжие, и живут в одной съемной квартире. И были бы совсем не против к концу учёбы перебраться из съёмной в свою. Или хотя бы пусть за эту съёмную платит кто-нибудь другой, не они.

Ну так-то неплохо, что. Только вряд ли кто-то разбежится им сходу эту квартиру оплачивать, думала себе Ирка. Они с Олей, помнится, в студенческие времена тоже думали – надо бы получше устроиться, чем есть сейчас. Правда, они думали в основном про найти мегакрутую работу. На которой можно работать хоть бы и день и ночь, только бы хорошо платили. И не очень-то слушали самых компетентных преподавателей, которые говорили им – господа, вы получаете не профессию, вы получаете образование. Профессию вам потом придётся придумать на базе этого образования самостоятельно.

Так и вышло, что уж. Оля придумала себе сферу красоты – это будет востребовано всегда. А Ирка решила, что преподавание – это то, чего ей хочется. Ну-ну, прошло двенадцать лет, и что мы имеем? Совсем не то, о чём мечтали на первом курсе.

Тем временем барышни перешли на обсуждение преподавателей их профильной кафедры. Ирке даже сделалось интересно – откуда это они, такие незамутнённые? Потому что про преподавателей они как будто знали всё, и оценивали каждого с позиции – на какой кривой козе его лучше объехать. Фамилий предусмотрительно не называли, всё же соображали, что не одни в помещении, а о вещах типа взяток лучше, однако, открыто не говорить.

За взятки преподавателей наказывали – если ловили. Примерно раз в год кто-нибудь попадал под раздачу и ему устраивали показательную порку – со всей полагающейся уголовной ответственностью. Но слухи упорно называли имена и суммы, и ничего с этим поделать было нельзя. Впрочем, кроме сумм называли ещё и любителей юных студенток – о да, такое тоже встречается, куда без этого. И три отмывавших подоконники девицы как раз рассматривали кого-то такого – насколько перспективно вообще к нему подкатывать, не обломает ли, и не случится ли такого, что дело будет сделано, а экзамен не поставят.

Ирка внутренне поёжилась от того, насколько буднично барышни обсуждали все эти вещи. Ну да, в их картине мира учиться – это как-то так. Наверное, не только для них, а для ещё какой-то ощутимой части студентов – не только в нынешние времена, в Иркины тоже. Ну да, не все преподаватели – сахар, не все честны и не все интересуются своим предметом настолько, чтобы студенты тоже им заинтересовались. Но блин же горелый, почему она сама-то училась, и почему их с Олей однокурсники учились? С другой стороны, многие из них нашли себе ту самую профессию очень даже неплохо – законодательство, городское управление, общественные организации и вообще политика. Но ещё вопрос в том, где ты учишься, что у тебя в итоге будет написано в дипломе, и что ты по факту будешь уметь. Возможно, эти вот барышни к концу своего обучения научатся решать проблемы с учёбой самыми нетривиальными методами. Если у них они вообще будут, эти проблемы, может быть, они на самом деле с мозгами и вообще гении, а это всё – так, поболтать.

Ирка поняла, что слишком увлеклась подслушиванием чужих разговоров и умозаключениями, основанными на неполных и возможно – вовсе неверных данных. А нужно допроверить совсем другие данные, чтобы потом ни в чём не повинные люди не пострадали и получили свою нагрузку на следующий год, ведь это – деньги, это в первую очередь зарплата преподавателей.

Она сохранила все изменения в программе и отправилась в учебный отдел – согласовать все внесённые изменения. Как раз успеет вернуться и собрать всё, что нужно для занятия со студентами.

42

У студентов это была последняя пара, и они хотели сбежать.

Сначала они явились и попробовали честно отпроситься. Обещали все блага земные: прочитать по три книги каждый и ещё сочинить какую-нибудь работу сверху – ведь говорят же, что другие преподаватели задают рефераты? Но Ирка была настроена заниматься по-честному, и не очень-то верила историям про студентов, добровольно читающих пусть даже и Сартра с Камю, и в виде текстов, а не в виде мемов из соцсетей. Поэтому она внимательно всех выслушала и пригласила заходить в аудиторию.

Сегодняшнее занятие у неё было в подвале корпуса Г – более того, в аудитории, от которой даже и ключ брать не надо, это аудитория конкретной кафедры и у неё в подсобке всегда есть человек, который присматривает. Поэтому их уже ждали – местный лаборант запустила их, и сказала, что если душно – то пусть открывают окно, открывается то, которое ближе к доске. Это была ценная информация, потому что в подвале всегда топили традиционно сильнее, чем не всех других трёх этажах.

А дальше Ирка предложила свою обычную работу с текстами, и прямо сказала – или вы это делаете сейчас с тем, что я вам принесла, и никаких потом досдач и хвостов, или – сами понимаете. Время смутное, мы все желаем Аделине Николаевне скорейшего выздоровления, но сами понимаете, перелом шейки бедра в таком возрасте – дело такое, непростое. И кому вы, уважаемые, будете в итоге сдавать – ей, Анне Алексеевне или мне – будет видно примерно в мае. Поэтому вперёд.

Впрочем, группа оказалась в целом сильной, соображали быстро и хорошо, и поэтому Ирка всё же отпустила их на пятнадцать минут пораньше. Они осознали и сказали «спасибо» – кому-то там надо было на междугородный автобус, и как раз успевали уехать через пять минут, а следующего ждать полчаса. Так что разошлись до следующей недели, довольные друг другом.

А Ирка уже со страшной силой хотела есть – так-то организм привык к обеду между двенадцатью и часом дня, а