Син позвонила, когда мы ждали пиццу. Она узнала имя колдуна, завтра ребята проведут расследование и выяснят, кто он такой. Его забрали в полицию, но, как объяснил Аарон, долго под стражей он не останется. Магов не держат в человеческих тюрьмах. Скоро его выпустят и, если он сам не сдастся, Магипол назначит награду за его поимку.

Я была не так наивна, чтобы ожидать, что колдун сдастся, – а значит, уже завтра он опять будет на свободе. А мы все еще понятия не имеем, как он догадался устроить засаду возле моего любимого магазина и что делать, чтобы он перестал преследовать меня.

Перевернувшись на другой бок, я рассеянно почесала шею. На футболке, которую одолжил мне Аарон, сзади торчал ужасно жесткий ярлычок, и, когда я потянулась, чтобы поправить его, ткань сбилась на животе, задев свежую царапину. Горло все еще болело после удушающей хватки колдуна, и в тихой темной спальне не было ничего, что помогло бы забыть о боли и дискомфорте.

Вечером мне было не до того. После пиццы Аарон уселся перед огромным телевизором, взял джойстик и предложил сыграть в видеогонки. Я оказалась никудышным игроком – моя машина то падала с обрыва, то кружилась волчком, наехав на банановую кожуру, – но осыпать ругательствами Аарона, когда он обходил меня на целый круг, было весело. А когда Эзра вышел из душа и присоединился к нам, игра стала еще веселее – до сих пор я одна позорно проигрывала Аарону, а теперь мы с Аароном вдвоем проигрывали Эзре. Меня это не огорчало: слушать, какими проклятиями разражается Аарон каждый раз, когда Эзра сбивает его с трассы, было ужасно смешно.

Наконец Кай взял четвертый джойстик, и вечер пролетел незаметно, под попкорн и пиво. В полночь я подняла белый флаг и уже только смотрела, как ребята гоняют по самой сложной трассе. Эзра снова выиграл.

– Я думала, ты не умеешь водить, – сказала я, хлопая по поднятой ладони победителя.

– Водить-то я умею, – усмехнулся он. – Вот только не умею определять, на каком расстоянии от меня другие машины. А в игре это не проблема, тем более, если я впереди.

Вскоре я ушла спать.

Снова перевернувшись на спину, я смотрела в потолок. Несмотря на открытое окно, в комнате было душно, и в горле у меня пересохло. Выпутавшись из одеяла, я встала с кровати. Футболка Аарона была мне длинна, ниже ягодиц, так что шорты и бюстгальтер я сняла для удобства. Я снова закинула руку за спину и почесала шею сзади. Чертов ярлык!

Мой взгляд упал на комод Эзры. Он же не будет возражать, если я позаимствую у него другую футболку?

Я приоткрыла верхний ящик и заглянула внутрь. Носки, сложенные попарно, и трусы-боксеры. Не желая рыться в его нижнем белье, я сразу перешла к самому нижнему ящику. Ага, вот они, футболки!

Я перебрала аккуратную стопку, ища среди футболок хоть одну без ярлыка. Ногти скользнули по чему-то бумажному. Приподняв стопку футболок, я обнаружила под ней потрепанную папку, а внутри – тонкую стопку бумаг. Из нее торчал уголок фотографии.

Иногда я бываю нехорошим человеком. Виновато оглянувшись на закрытую дверь спальни, я потянула за этот уголок.

Мальчик и девочка лет пятнадцати стояли в обнимку – стандартное фото на память о первой школьной любви. У девушки были прямые светлые волосы, подстриженные так, словно их кухонными ножницами отрезали, зато ее открытая улыбка была прекрасна – такая в ней светилась безудержная радость.

Мальчик был на пару дюймов выше, с коротко остриженными темными волосами и теплыми карими глазами на красивом оливково-смуглом лице. Эзра – еще до того, как получил шрам на щеке и ослеп на один глаз. За спиной у него и девочки открывался восхитительный вид на горы.

От фотографии веяло счастьем и юношеской жаждой жизни, но я смотрела на нее с глубокой печалью. Несмотря на яркие краски и сияющие улыбки юной пары – то, что эта фотография оказалась в старой папке в нижнем ящике комода, говорило само за себя. Эзра не стал выбрасывать эту фотографию, но и не хотел, чтобы она постоянно напоминала ему о прошлом.

Я положила фотографию на место, в папку, оставив один уголок торчащим – в точности как было. Уложила заново стопку футболок, закрыла ящик и встала. Сняв футболку Аарона, вывернула ее наизнанку и надела снова.

Чувство вины царапало хуже ярлыка. Я приоткрыла дверь спальни. Две другие двери закрыты, полоски света из-под них не пробивались. Значит, Аарон и Кай спят. Я на цыпочках спустилась по лестнице к входной двери и направилась мимо гостиной на кухню.

На диване, раскинувшись и свесив одну руку с подушек, лежал на спине Эзра. Умение напускать в комнаты ледяного холода в этот раз, похоже, не спасло его от духоты: легкое одеяло с него почти сползло на пол, обнажив грудь и верх темных трусов-боксеров.

Я застыла на месте. Тусклый фонарь светил сквозь окно, и от одного сложения Эзры вполне можно было обмереть (черт возьми, у этого парня фигура кинозвезды!), но остановило меня не это.

На боку у него были длинные толстые рубцы.

Почти не веря глазам, чувствуя, как холодеет все внутри, я шагнула в гостиную. Когда я спрашивала Эзру, откуда у него шрам на лице, парни начали отпускать шуточки про акулу, но если бы они сказали, что эти шрамы оставил какой-нибудь кошмарный монстр, я бы легко поверила. Белые полосы тянулись от правого бедра по диагонали вверх, почти до груди. Они шли параллельно друг другу – словно по боку полоснули гигантскими когтями.

Края у шрамов, как и у тех, что на лице, были неровные – можно подумать, что их вообще не зашивали. Но если раны были настолько глубокие, что остались такие шрамы, на них наверняка должны были наложить не одну сотню швов, правда?

Подойдя ближе, я разглядела на бронзовой коже Эзры и другие полосы, более светлые. Не такие страшные, как три длинных шрама на боку, но тоже от ран. Что же такое, черт возьми, с ним случилось? Я плохо представляла себе, как выглядит обычная жизнь мага, но это точно было за гранью.

«Не спрашивай Эзру, почему он вступил в гильдию», – предупреждал меня Аарон. И он же советовал не расспрашивать Эзру о семье. Может быть, это как-то связано со шрамами и невидящим глазом? И с фотографией, спрятанной в нижнем ящике комода?

Эзра повернул голову, и я снова застыла: его глаза открылись. Он поглядел на меня так, словно нисколько не удивился, увидев меня здесь, а затем обвел внимательным взглядом комнату у меня за спиной. Я напряглась, ожидая вопроса, почему я стою над ним посреди ночи.

Вместо этого Эзра жестом показал, чтобы я подошла поближе. Озадаченная, я сделала еще два шага. Эзра схватил меня за руку и потянул вниз, продолжая обшаривать взглядом комнату. Я присела на корточки рядом с ним.

– В доме кто-то есть, – выдохнул он. – Только что поднялся по лестнице.

– Что? – прошептала я, холодея от страха. – Откуда ты знаешь?

– Воздушные потоки. – Он приподнялся на локте – все его великолепные мускулы напряглись, шрамы на голом торсе натянулись. – Когда люди двигаются, воздух колеблется.