там ей нормально обработают ожог. Сам фельдшер только наложил на него повязку.

— На неотложку не надейся. У тебя не тот случай, чтобы они бесплатно приехали. А предприятие за вызов "скорой" платить не будет. У тебя высчитают, — видя, что Фина сидит в ожидании машины, объяснил он.

По пути к поликлинике повязка с ноги Фины съехала. Нога горела и ныла, особенно, когда на нее приходилось наступать. Добравшись до регистратуры, Фина заняла очередь, а сама села отдохнуть на скамейке рядом. Когда подошел ее черед, Фина тремя прыжками оказалась у окошка и протянула направление.

— У нас нет рентгена, это в больницу нужно, — ответили ей в регистратуре.

Больница стояла рядом, но туда надо было еще как-то дойти. Фина сняла повязку с ожога, чтобы та не терла ногу. От усталости она хромала еще сильнее.

Здание больницы соседствовало с поликлиникой, но корпус с приемным отделением находился за административным корпусом, а сам вход в приемное — с дальнего конца. Там выяснилось, что рентгеновский аппарат давно не работает. Больных отправляли в окружную больницу.

— Раз вы к нам пришли сами, значит, и туда доберетесь. Перевозка у нас только для тяжелых, — медсестра протянула Фине вместе с направлением клочок бумаги с номером трамвая до окружной больницы.

Фина устало посмотрела на написанное. Хотелось бросить эту бумажку вместе с больницами, поликлиникой, работой и поехать домой. Там покой, там можно лечь, отдохнуть, там нет всех этих людей. И там Ханнес один. Но справка из больницы, которую ей вручат после осмотра с рентгеном, даст возможность несколько дней не ходить на работу, а значит — побыть с Ханнесом.

Сидя в трамвае у первой двери, Фина думала о сыне. Ханнес расстроится, увидев ее с такой ногой. Чем он сейчас занят? Читает или рисует? Может, кушает?

Нужная остановка оказалась конечной. Кондуктор помогла Фине подняться с сиденья и спуститься по ступенькам.

— Тебе туда, — кондуктор показала рукой на ворота, за которыми стояло серое здание со множеством окон.

Фина никогда не была здесь. Ее хотели сюда привезти, когда рождался Марк, но передумали, побоявшись, что не успеют.

Долго Фине пришлось просидеть в коридоре, прежде чем из кабинета вышла медсестра. Она взяла направление, сказала ждать и исчезла в кабинете. Фина закрыла глаза. Скорее бы уже домой.

Мимо прогремела каталка. Фина увидела свисавшую с нее руку в спецовке.

— Там второй еще, — донеслось до Фины.

Из кабинета, возле которого она сидела, выскочил врач и побежал к выходу.

— Откуда их? — спросила Фина у оставшейся возле двери медсестры.

— С Нацводы или с Нацпива. Откуда-то оттуда, — ответила та, не отрываясь от входа в отделение, где ставили на каталку носилки со вторым пациентом.

Фина подскочила. Ногу вновь обожгло, но Фина не обратила на нее внимания. Она смотрела на приближавшегося человека на каталке.

Такая же серая куртка, такие же серые штаны… Обувь? Нет, это не Телль. В руках толкавших каталку Фина увидела серую кепку с эмблемой — не такую, как у ее мужа.

Фина без сил опустилась на скамейку и снова закрыла глаза. Очнулась она от громкого голоса над головой.

— Что, опять они к нам посылают? — вернувшийся дежурный врач держал ее направление.

Окинув пациентку взглядом, чуть задержавшемся на ноге, он рукой пригласил Фину в кабинет.

— Давайте взглянем, что там у вас, — показав на кушетку, произнес дежурный врач.

Когда Фина легла, ей стало легче. Дежурный врач склонился над затухающей ногой.

— Здесь больно? А так? А, когда раньше смотрели, было тут больно? А с этой стороны? — выпрямившись, он вздохнул и показал медсестре, чтобы та обработала ожог. — Отек большой — из-за того, что тебя сюда пригнали. А так нет тут ничего страшного. Полежишь до конца недели и — вперед.

Подойдя к умывальнику, врач стал мыть руки.

— Вообще, к нам привозят, если что-то серьезное. Тебя могли и по месту глянуть. Там бы все и сделали.

— У них рентгена нет, — ответила Фина.

— Рентгена? — удивился врач. — Они что, без рентгена не могут ушиб увидеть?

Он еще раз склонился над ступней Фины.

— Сильный ушиб.

Спрятав руки в карманы халата, врач встал у стола, за которым медсестра заполняла журнал приема.

— Освобождение от работы тебе должны дать в поликлинике по месту жительства, — говорил он Фине. — Там и будешь наблюдаться. Кто там у них хирург?

Врач наклонил голову в сторону медсестры. Что та ответила, Фина не расслышала.

— А, точно, — скучно произнес врач. — Этот выпишет все подряд, что только есть в аптеках.

Широко зевнув, он провел рукой по лицу и лениво продолжил.

— Все не бери. Можешь вообще самое дешевое брать, оно все одинаково у нас. Только названия разные.

Из больницы Фина вернулась поздно. На повороте к дому ее ждали уже не знавшие, что думать, муж с сыном. Разглядев в темноте хромающую Фину, они, ни слова не говоря, бросились к ней, взяли под руки и осторожно повели к подъезду. Ханнес открыл дверь, а Телль, подняв жену так, чтобы ее больная нога ни за что не зацепилась, медленно понес Фину по лестнице.

В квартире Телль с сыном сняли с нее верхнюю одежду и бережно уложили на кровать. От усталости Фина не могла говорить. Она только чуть улыбнулась мужу. Когда Ханнес принес матери чай, та уже спала.

Телль посмотрел на забинтованную ногу жены, потом на часы. Аптека уже была закрыта. Он достал из сумки Фины больничную справку, прочел ее и положил обратно.

Выключив в комнате свет, Телль вышел на кухню. Ханнес ждал его там.

— С мамой ведь ничего страшного? — поспешил спросить сын.

— Ничего страшного. Сейчас мама больше устала.

Ханнес сел за стол и положил голову на руки.

— Все будет хорошо, — легонько тронул его за локоть отец. — Мама будет дома лечиться, так что ты помогай ей. А сейчас — спать. Тебе надо хорошо отдохнуть и набраться сил.

Телль отправился стелить себе на полу в комнате сына. Ханнес же пошел умываться. Устав за вечер от ожидания и тревоги за мать, он уснул быстро.

***

Как прошел вчерашний день, Фина не помнила. Между ним и ее сознанием в голове был будто какой-то теплый шар, то ли голубой, то ли серый.

На краю кровати, рядом со здоровой ногой, сидел, погруженный в книгу, Ханнес. Челка свисала у него со лба, сын дул на нее, зачесывал рукой, но она спадала снова. Фине было не видно, что он так увлеченно читает. Она чуть приподняла голову. Уловив это движение, Ханнес посмотрел на мать.