мы что-то рассказываем друг другу, вольно или невольно тоже задаем этому устному тексту ритм. И в речи намного проще, чем на печатной странице, уловить чувства автора. Даже если он великолепный актер и заготовил выступление заранее, обязательно возникнут моменты, по которым понимаешь: а вот это его, действительно, задевает. Волнует, радует, злит, печалит, греет, вдохновляет. Оно самое, истинное. То, чему автор посвятил огромное количество своего времени и во что вложил частичку себя. Если это то, что ты искал – бинго! Если нет, слушай дальше или вежливо прощайся.

Вот и я собиралась обращаться не к пыльным архивам, а к их живым аналогам, старым перцам и перечницам, которых в коллегии всегда было пруд пруди, и которые всегда были рады…

Всегда, но не сегодня.

Входная зона и та уже смущала своей безлюдной тишиной. Даже взгляд, которым меня проводил до лифтов охранник, казался слегка удивленным, словно спрашивающим: зачем она-то сюда пришла, если другие остались дома?

Дальше становилось только хуже. Пустые коридоры, закрытые кабинеты. Пару раз, правда, попались навстречу клерки, но слишком юные, чтобы имело смысл задавать им вопросы. А те старушенции, на встречу с которыми я рассчитывала, категорически отсутствовали, все и разом. Так что, дверь кабинета мистера Рейнолдса я толкнула больше со зла, чем рассчитывая на успех. А она взяла и распахнулась, громко стукнув о косяк.

Джошуа Джезайя, по обыкновению величаво восседающий за столом, от такого обращения с предметами интерьера, немедленно пришел в укоризненное негодование. Проще говоря, охренел.

– Приветики, скелетики! Ну, хоть вы-то на своем месте, слава богу… А то остальных мышей по всему зданию днем с огнем не сыскать. Случилось чего?

– Мисс Дью…

– Нет, серьезно, все рыцаря испугались? Ну ладно, девчонки, могу понять: дело молодое, рисковое. Но нам-то с вами чего трепетать понапрасну? Если так подумать, это ему ещё пришлось бы отмахиваться, а не…

– Мисс Дью!

Конечно, у него был посетитель, который легко угадывался за спинкой кресла. Но мне непременно надо было выплеснуть накопленное. И прополоскать.

– А если честно-честно, положа руку на сердце, или что у вас там ещё от него осталось? В самом деле, кто-то куда-то восходит? А куда и зачем?

– Мисс Дью, извольте выйти вон!

Да, пожалуй, пора притормозить, а то ещё хватит старика удар. Апоплексический. А тут, опять же, свидетели присутствуют. И прибавится в моем послужном списке к совращению ещё и убиение. Хотя, звучит неплохо, надо будет иметь в виду.

– Ухожу, ухожу, ухожу. Вы только не волнуйтесь. И водички попейте обязательно. И до десяти досчитайте, на всякий случай. А то вены вон как вздулись, того и гляди…

– Мисс Дью!

Я постаралась хлопнуть дверью на обратном проходе не слабее, чем в первый раз.

Неприятно, когда планы рушатся. Ещё неприятнее, когда в живых остается тот, единственный, прибегать к которому не хотелось ни при каком раскладе. Потому что если хоть заикнусь о рыцарях, живой от Сусанны уйти не смогу. Не отпустит. Придется вырываться с мясом и кровью. Но если другого выхода нет…

– Подождите, пожалуйста!

Голос, окликнувший меня со спины, совершенно точно не принадлежал ни мистеру Рейнолдсу, ни кому-то из его ровесников.

– Мисс… Дью, я правильно расслышал?

Человек из кабинета? Быстро же он подорвался и поперся за мной: ещё не успела пройти даже половину коридора. И хотя мне сейчас не с руки пустые разговоры, подобное рвение заслуживает снисхождения. Возможно, даже официального представления.

– С кем имею честь?

Поворачиваясь, я ожидала увидеть кого-то самовлюбленного или, как минимум, самодовольного, потому что песенникам и не положено быть другими: слишком рано осознают свою силу и слишком быстро учатся её применять. Но тот, кто меня окликнул, хоть и был собратом по ремеслу, выглядел наперекор всем правилам.

Нельзя быть таким уютным. И улыбаться так осторожно, словно стараться никого не обидеть.

– О, моё имя вам вряд ли о чем-то скажет.

– Скажет, что вы – это вы. Вполне достаточно.

– Портер. Леонард Портер.

Интересно, о чем обычно думают родители, когда дают детям вычурные имена? Уж явно не том, как с ними потом жить дальше. С другой стороны, может, это в честь какого-то пращура, семейная традиция и иже с ней. Тогда можно только посочувствовать. Но комплект внешности и имени складываться не очень-то желает.

Возможно, все дело в кофте. Толстой вязаной кофте, в узорах которой причудливо переплетались косы. Ну кто в наше время вообще такое носит? Хотя, не мне говорить, конечно, с моим-то гардеробом. Но я хотя бы путала нитки сама, и вообще это типа бохо, и все такое. Самовыражение, вот.

Правда, дань официозу тоже уплачена: рубашка, застегнутая на все пуговицы, и галстук под горло.

– Друзья зовут меня Лео.

Так уже лучше. Лео… Пойдет. Только не лев, ни в коем случае. Большой плюшевый кот. Упитанный и воспитанный.

Нет, он, правда, округленький. А за счет этого обманчивый, потому что и подбородок увесистый в наличии, и скулы вполне себе волевые. И на животе под слоем жирка, скорее всего, имеются очень даже упругие…

– А вас?

– Дарли.

– Это сокращенно от…

– От ничего. Просто Дарли.

И хватит на этом церемоний, пожалуй.

– Чем, собственно, обязана? Желаете воззвать к морали и нравственности?

– Зачем? – совершенно искренне и абсолютно непонимающе удивился он.

– Чтобы внушить чувство стыда, конечно же. За избиение стариков.

Уютный мужчина по имени Лео несколько секунд всматривался в моё лицо, потом понимающе прищурился:

– Шутите?

– Даже не начинала.

Он сделал вид, что поверил, но по улыбающимся глазам было понятно: остался при своем мнении. Ну и молодец. Свое – оно всегда ближе к телу. К мягкому, но сильному…

Ох, меня и разобрало сегодня. Но это надо рыцарю недоделанному сказать спасибо. И при случае тоже воззвать. К чему-нибудь. Хотя, с ним номер будет предсказуемо дохлым: послушно признает себя виноватым, нахохлится и окуклится. Тогда как мне нужно совсем другое.

– Вы хотели поговорить о рыцарях.

– Разве?

Он что, и правда, растерялся? Ну нельзя же так буквально воспринимать все сказанное. Впрочем…

А ведь это был шанс, очень даже хороший. Нужно было всего лишь чуть сдержаться, поюлить, пожеманничать, состроить из себя всю такую милую девочку. Но увы, поздно. Теперь притворяться просто смешно, так что, либо этот домашний котик примет правила моей игры, либо пусть мурлычет в другом месте.

– Я хотела послушать. Того, кто захочет поговорить.

Кивнул, но все же уточнил:

– О рыцарях?

– У вас плохо со слухом?

– Ни в коем случае.

Он так поспешил это сказать, что я уже приготовилась к