пронёсся оглушительный волчий вой, перебивший даже раскат грома. По этому вою можно было смело судить о том, кто издал его, посему витязи съёжились и крепче сжали в руках своё оружие. Когда вой стих и стало слышно, как падают на землю сырую дождевые капли, Брисинор сказал:

– Мы можем не справиться с волком. Это его земля. Он чудовищен – один вой чего только стоит! – и вдруг вой раздался вновь, оглушив всех своей силою. На этот раз он был ещё громче и страшнее: видать, волк приблизился к путникам в поисках пищи.

– Что же ты предлагаешь? – промолвили Всесвятлир с Белениром в одно горло.

– Надо схорониться в яруге, – воскликнул восторженно Брисинор, мня себя спасителем всех витязей и даже коня, – надо лечь туда, где она уже заполнена водою. Волк туда точно не полезет и подумает, что это всего лишь озерцо! А в другом месте, может статься, отыщет он нас, ведь у таких волков острый нюх.

– Но как мы будем дышать? – спросил Всесвятлир.

– Соломинками! – придумал тотчас Беленир.

Всё было решено, и молодцы нарвали стебли трав, кое-как пригодных вместо соломинок. Они спустились вниз с холма и вышли на прежнюю дорогу. Перейдя бурлящий поток грязной воды, они оказались на самом краю оврага, огражденного от дороги невысокой насыпью. Вода всё время преодолевала её и текла вниз – в яр глубокий, потому все склоны этого яра были размыты. Беленир, а вслед за ним и все остальные перешагнули насыпь и тотчас, не успев опомниться, покатились вниз по мокрым склонам. Даже конь не устоял и, поскользнувшись, ухнул в яругу. На ноги все поднялись лишь тогда, когда уже оказались по пояс в озерце, что покоилось в том крутояре.

– Ныряем? – подшутил Всесвятлир и, вставив прутик в рот, погрузился в воду. Вслед за ним погрузились и все остальные, включая коня, который мудрено каким образом смог засунуть прутик в рот, а потом ещё и залечь, словно какая-то рыба, на дно того болотца.

Лёжа в воде, которая была даже немного тёплой, и дыша через стебли, путники слышали, как вновь, в третий раз, взвыл неистово Серый Волк. На этот раз он подошёл ближе, чем в прошлый раз. И даже вода заколыхалась и задрожала в той луже, где они лежали. Все подивились этому и, скрепив сердца, залегли поглубже. Но вскоре витязи услышали топот огромных лап и дрожь, идущую по земле. Волк приблизился прямо к озерку и стал нюхать вокруг себя, засасывая воздух своим огромным носом. Но был дождь, и всякий запах тотчас улетал от зверя то вниз, то вверх, а иногда даже вправо и влево, потому он ничего не смог понять. Путники не видели волка из-под воды: водица была грязной, и они не смели не то что распахнуть сомкнутые вежды, но и открыть рта. Но и волк их не видел. Он и подумать не мог, что там мог быть кто-то.

Однако волк долго стоял близ озерца и тщательно внюхивался: улавливал каждый запах. Скоро он, наконец, учуял дух коня и наших витязей. Но учуял он его на холме, где они были прежде и потому тотчас понёсся на взгорье да так быстро, что вмиг оказался там. Увидев, что там никого нет, оборотень проклятый перепрыгнул с того холма сразу в яр и приземлился прямо около лужицы-болотца, где прятались путники. От такого прыжка даже земля сырая содрогнулась и вода заколебалась, а воины испугались так, что у них аж сердца вздёрнулись. Конь ретивый же от ярости чуть не шевельнул хвостом и не потряс гривою. Как никак он был боевой конь и уже хотел ринутся в битву. Но он успокоился и не выдал путников.

Тем временем дождь уже кончился, и последние капли крупенистые с тяжестью пали на взмокшую почву. Тучи разошлись и средь серых облаков появились прорехи, полные голубевшего неба. С востока подул слабый ветерок, и серая шерсть волка чудовищного заколыхалась, что ковыль в степи. Оборотень тому оченно обрадовался и присел подле того озерца – лужи великой, решив испить из неё воды, несмотря на то что она была грязной. Но стоило ему только пустить язык в воду, как он вдруг учуял непонятный привкус. «Грязь, наверно», – подумал Гвиулис. Но вскоре он уже различил привкус людей и коня богатырского, которые засели в луже. А лужа, она-то была глубокой, примерно пять локтей глубиною, посему там схоронился даже конь.

Вдруг Серый Волк зарычал яростно. Путники, услыхав его страшный рык, поняли, что их ожидает либо смерть, либо снятая с оборотня добротная серая шкура. Тотчас прямо под водой Всесвятлир обнажил меч, а Беленир засапожник. Вдвоём они выскочили из лужи, чая сразить волчище, и нанесли ему несколько ударов. Вслед за ними выпрыгнул Брисинор и сразу же метнул в Гвиулиса свой топор, но волк оказался очень ловким и увернулся от него. Тогда из лужи выпрыгнул конь богатырский и стал разить зверя лесного своим копытом. И так сильно и быстро бил волка конь, что серый ощетинил холку высокую и стал отступать, кое-как отбиваясь ударами лап. Не помогло Гвиулису и то, что он был больше Космача и сильнее, ибо так стремительны и быстры были удары скакуна, что хищник только и успевал защищаться.

Но се! – зверь ударил коня лапою и вмиг повалил наземь. Тогда все трое включились в битву и стали отгонять волка назад. Да только случилась беда: Гвиулис схватил в пасть Брисинора, у которого не было топора, и выбил из его руки короткий меч. Он непременно разодрал бы его, а коли и не разодрал, то сомкнул бы на нём челюсти мёртвою хваткою. Беленир и Всесвятлир уже собирались идти другу на выручку, как вдруг откуда ни возьмись прилетела стрела калёная и впилась волку в нижнюю челюсть, высвободив Брисинора. Витязь с громыханьем и стоном свалился вниз. Вслед за первой стрелой появилась и вторая. Она угодила Серому Волку прямо в переднюю лапу. Гвиулис обернулся и отошёл от витязей, боясь, что в него вопьётся и третья стрела. Все застыли: и путники, и волчище – никто не знал, с кем предстоит столкнуться. И даже конь не ведал, на чьей стороне этот лучник. Пока же волк не приближался к удальцам, а те к нему, никто не стрелял. Но когда через некоторое время Гвиулис чуть-чуть приблизился, в его шкуру, просвистев в воздухе, вошла третья стрела. Волк отчаянно взвыл, а путники подивились: «Кто бы это мог так умело и точно палить?»

Но вскоре зоркий Беленир