— Слушай, мы вот с приятелем сначала, как у люка увидели, хотели оставить тебя там, где нашли, но потом нечаянно посмотрели в твоих карманах. Хотели паспорт найти да домой к тебе его отнести. А там баксы. Вот мы и решили, что ты от ментов таришься, значит — свой парень. Может, и деньгами нам поможешь или еще чем?..

Речь бродяги не изобиловала плавностью и грамотностью, но Шостак сразу понял, что он ушел от Никитина. Хоть на день, на час, но опередил его, следовательно, победил. Это как на «Тур де Франс». На этом этапе на Шостаке желтела майка лидера. Но, несмотря на слабость, он мыслил здраво и прекрасно осознавал, что этого преимущества можно лишиться через несколько минут. Поэтому Шостак не спешил праздновать победу. У него появилось лишь легкое чувство удовлетворенности.

Он провел рукой по карману рубашки и проверил его содержимое. Доллары были на месте — двадцать сотен, перетянутые тонкой резинкой. Бомжи оказались на редкость порядочными жуликами. Доктор поднял левую руку к другому карману, чтобы посмотреть, уцелели ли его очки в золотой оправе, и едва не лишился чувств от боли, пронзившей все тело.

— Эй, осторожней! У него грабля насквозь прострелена, а он ею машет как теннисист! Мы тут тебя перевязали, как уж могли.

Шостак понял, откуда у него симптомы, характерные для потери крови. Но он никак не мог вспомнить, при каких обстоятельствах был ранен из огнестрельного оружия. Неужели это произошло в канализации?

— Никитин!.. Все-таки зацепили, суки.

— Братва?

Шостак промолчал. Вступать в диалог с оборванцами у него не было ни малейшего желания.

— Значит, менты, — уверенно произнес второй.

Обоим бродягам было лет по сорок, они оказались одинаково грязными, заросшими и без носков. Перед Шостаком крутились, раздражая глаза, две пары китайских спортивных костюмов с пузырями на коленях и рукавах, да столько же стоптанных сандалий. Хозяева всячески старались угодить гостю, надеялись на щедрое вознаграждение.

— Со мной был пистолет? — предварительно подумав о целесообразности этого вопроса, поинтересовался Витольд Романович.

Пистолет ему был сейчас нужен как воздух. Что будет дальше, врач не знал, но был просто уверен в том, что без стрельбы уже ни одно мероприятие не обойдется.

Надежда растаяла как мороженое на пляже, когда он понял, что его транспортировали сюда без «ТТ». Оружие сгинуло в дерьме налогоплательщиков города Заболоцка, и достать его оттуда уже не представлялось возможным. Шостак даже не мог бы сейчас вспомнить, когда рукоятка пистолета в последний раз больно упиралась ему в поясницу, торчала за поясом, куда он сунул «ТТ» при бегстве от райотдела.

— Нет, пистолета не было. — Бомжи явно огорчились.

— Ладно. — Вместе с сознанием к Шостаку вернулось чувство опасности и способность рационально мыслить. — Вот вам пятьсот долларов. Сейчас идете в ближайший магазин мужской одежды и покупаете порядочный костюм. Нужно объяснить, что это такое, да? Пиджак с брюками! Еще купите рубашку. — Шостак подумал о ране и добавил: — Желательно бордовую или черную. Еще мне нужны туфли сорок третьего размера, тоже черные. После этого идете в аптеку и покупаете… Бумажка с карандашом имеется?..

Когда бродяги с деньгами и запиской уже почти вышли из лачуги, Шостак с отвращением подложил под голову какую-то грязную сумку и окликнул их:

— Два вопроса. Первый: где расположена ваша келья?

— Недалеко от железнодорожного вокзала. Рядом с колодцем, где тебя нашли.

«Это хорошо, что недалеко», — подумал Шостак и криво улыбнулся.

— И второй вопрос: где пионерский горн?

— А… Это мы с приятелем его отбили да на пункт приема цветмета сдали. Руки, падла, не отбиваются, придется пилить. Короче, через два часа вернемся. Можно мы пожрать чего возьмем да выпить? Трубы горят, сил нет.

— Валяйте, — разрешил Шостак.

Его тонкие губы расплылись в довольной улыбке, и он закрыл глаза.

Когда в руках пары бродяг оказались пятьсот долларов, это было для них еще не так впечатляюще. Но у ближайшего ювелирного магазина они поменяли их на рубли, и у них перехватило дыхание. Сумма в пятнадцать тысяч рублей оказалась гораздо ближе к их нервным окончаниям, нежели всего пятьсот долларов. Такую уйму денег они не держали в карманах никогда в жизни.

Первая мысль, пришедшая им в головы, была о том, чтобы бросить свою лачугу, мужика, расслабляющегося в ней, на произвол судьбы и свалить. В этом случае их совесть была бы чиста. Они спасли беглеца от ментов, обогрели, перевязали, сохранили ему деньги и взяли за это самую малость, заработали эти пятьсот баксов честно и…

Вот тут бомжи одумались. Первым доводом был тот факт, что у спасенного ими человека осталось еще полторы тысячи зеленых, которые впоследствии можно было бы вымутить и присвоить.

Второй довод — келья. У бродяг вся городская территория разбита на зоны влияния, где можно спокойно собирать металлолом, пустые бутылки, попрошайничать и подворовывать. Если они сейчас профукают свои владения и уйдут на чужие, то окажутся на положении изгоев, а место, потерянное ими, займут другие. В жизни бродяг тоже не все так просто.

Довод третий — деньги закончатся очень быстро. Так есть ли смысл мельчить? У них сейчас остается все то, что было до появления незнакомого мужика, плюс куча — в их понимании — денег.

Выпив по бутылке крепкого пива у ближайшего коммерческого киоска, повеселевшие друзья взяли курс на салон мужской одежды «Хьюго». Они зашли в зеркальные двери и вылетели оттуда ровно через восемь секунд, сопровождаемые пинками охранника в малиновом пиджаке. В этом салоне не продавалось ни одной вещи, которая стоила бы дешевле ста долларов. Наглые продавцы почему-то решили, что у друзей нет таких денег.

Неудача их не сломила. Костюм серого цвета с зеленоватым оттенком они купили на ярмарке у цирка. Как и просил седоватый мужик, пятьдесят второй размер, четвертый рост. Там же бомжи приобрели туфли и черную рубашку.

После этих непривычных для них манипуляций бродяги зашли в аптеку и протянули фармацевту записку, врученную им раненым богатеем. Просмотрев список, тот почесал подбородок и подозрительно глянул на друзей, раздумывая, звонить в полицию или нет. Судя по названиям лекарств и инструментов, профессионально написанным на латыни, кому-то требовалась операция после ножевого или, возможно, огнестрельного ранения. Но аптекарь решил не проявлять излишней придирчивости. Что, теперь наркоманам шприцы тоже не продавать?

Он отбросил прочь сомнения, выложил на стол требуемое и заявил:

— Восемьсот семьдесят пять.

— Рублей?! — опешил один из бомжей.

Второй минуту назад ушел за водкой.

— Нет, португальских эскудо, — невозмутимо ответил фармацевт. — Если конечно, они у вас есть.

Расплатившись, ошарашенный бомж вышел из заведения и залпом осушил чекушку, протянутую ему. Последний раз он покупал в аптеке аспирин лет пятнадцать назад и отдал за него восемь копеек.