Стариков понял ситуацию и продолжил экспромт-допрос:

— И вышел?

— И вышел, — зло подтвердил Мориков, жадно затягиваясь дымом. — Куда мне теперь? В камеру?

— Уговор дороже твоих фуфловых денег. Гуляй пока. Один черт скоро спалишься, — Булгаков смахнул с капота протокол изъятия и доллары. — Последний вопрос, Мориков. Ты Заградскому «ТТ» продал?

— Нет, конечно.

— Твой «ТТ» сегодня по нам долбил, как в тире. Оружие пристреливать нужно, Чмориков.

— Не продавал я ему ничего! Задрал меня сегодня ваш Ежов!

— Так вот, когда его задержат, я из него за этот «ТТ» все кишки выдавлю. А когда он подпишется под тем, что пистолет ему ты толкнул, возьмусь за тебя. К уголовному делу еще вот это добавится. — Булгаков потряс перед носом завсегдатая «Фудзиямы», заструганного дважды за день, пачкой долларов. — Когда ты после срока выйдешь на свободу, я буду уже на пенсии удить карасей. Вали отсюда! Кстати, забери свои баксы, они настоящие.

Ошеломленный Мориков держал в руках купюры, глядел в спины операм и смог выдавить только:

— Вот суки…

Полицейские быстрым шагом пересекли улицу и остановили попутную автомашину.

Некоторое время они ехали молча, потом Булгаков устало выдохнул:

— Есть хочется.

— Сейчас Никитин нас накормит, — пообещал Стариков, знавший норов своего начальника. — Давай заскочим по пути куда-нибудь и наберем жратвы. Потом по ходу работы жевать будем. Иначе весь день голодными проходим. Никитин — как тот Дункан Маклауд. Он с голоду никогда не умрет. Нам хлеба не надо, работы давай.

Он еще долго бурчал себе под нос, перечисляя все достоинства Никитина и умело выдавая их за недостатки. Не со зла, конечно. Просто Стариков, как и многие другие, не мог разглядеть свет в конце тоннеля, по которому они шли.

Машина остановилась на красный, и водитель начал отстукивать на руле ритм мелодии, льющейся из магнитолы. Опера сидели и лениво смотрели в окна.

Вдруг Стариков похлопал Булгакова по плечу и заявил:

— Слышь, Андрей, смотри! Люк видишь? Крышка то опускается, то поднимается! Вылезть, что ли, кто-то не может?

— Канализация у нас древняя, — пояснил Булгаков. — Чуть ли не прошлого столетия. Вместе с римской ее провели. Сантехники под землей днюют и ночуют. То там прорвет, то здесь. Летом постоянно воды нет. Все испытания проводят. Это «Горводоканал» работает.

— Может, бомжи?

— Может, и бомжи, — согласился Андрей. — Только нам-то что до этого?

Крышка поднималась все выше и выше. Вот она наконец-то откинулась вовсе, но разглядеть человека, появившегося из-за нее, Старикову не удалось. Водитель с проворотом переднего привода мощного «Мерседеса» рванул на зеленый. Стариков обернулся, но сзади ехал автобус, загораживающий весь обзор.

— У нас в Слянске тоже перебои с водой, — Игорь вздохнул и добавил: — С горячей. Да и хрен с ней. Все равно на работе ночуем. Что, подъезжаем уже?

Шостаку только с пятой или шестой попытки удалось приподнять тяжелую, приросшую к люку крышку. Еще столько же сил ему понадобилось, чтобы перевернуть ее и освободить проход. Яркий солнечный свет резанул по глазам, и врач прикрыл их ладонью. Он понятия не имел, в какой части города находится. Силы оставили его. Он поднялся на дрожащих ногах еще на две ступени и повалился на траву.

«Слава богу, что не проезжая часть», — успел подумать Шостак и потерял сознание.

Вика Бородулина торопилась в ГУВД. Марченко вызвали в Москву. Буквально на следующий день ей позвонил Смыслов, начальник ГУВД, и пригласил к себе для беседы. Девушка была очень удивлена, так как Марченко перед отъездом дал ей последние указания.

Он постоял с сумкой в руке посреди кабинета, вздохнул и сказал:

— Ладно, Вика, машина у входа, пора мне в аэропорт. Кстати, со Смысловым я все вопросы относительно дела по убийствам решил. Пока группы Никитина нет в городе, помощь тебе будут оказывать опера-территориальники. Перов у них старший. Знаешь его? Вот и ладно. Если что, вызывай их всех к себе и ставь задачи. Буду в четверг.

И вот вчера Смыслов позвонил ей и пригласил на утро сегодняшнего дня.

Он встречал ее на пороге, расставив руки и широко улыбаясь. У Вики сложилось впечатление, что она его дочь, с которой папа не встречался несколько лет. Собственно, они вообще ни разу не виделись.

— Виктория Павловна, рад вас видеть! Наконец-то познакомлюсь с молодым перспективным сотрудником следственного комитета. Достойная смена уважаемому господину Марченко! Проходите, вот ваше кресло.

«Какая смена? — не поняла Вика. — Заговаривается он, что ли?»

Тот словно прочитал ее мысли и заявил:

— Еще лет пять, и вы будете весомым претендентом на высокий пост в своем ведомстве!

«Дешевая притирка, — поняла Бородулина. — Ему что-то нужно от меня в отсутствие Марченко».

Ей нетрудно было понять и еще одну вещь. Если она понадобилась Смыслову, значит, Марченко не все ему выложил. Получалось, что теперь Смыслов, надеясь на ее душевную простоту и свои генеральские погоны, хотел услышать что-то важное для себя.

А какое ей дело до крутых погон человека из другого ведомства? У Вики был свой начальник — старший советник юстиции Марченко. Так что… Все, что есть в деле — пожалуйста, у нас от полиции секретов нет. А чего в деле не содержится, про то и говорить бессмысленно.

От кофе с бубликами она отказалась. Вика не пьет кофе. Его вредно пить. Особенно в кабинете человека, который пальцем о палец не ударил, чтобы спасти дочь Никитина. В тот день Вика впервые за все время работы слышала, как Марченко ругался матом, да еще такими словами, что из предбанника выскочили все, кто пришел к нему на прием. Никто не хотел оказаться свидетелем того, как Николай Николаевич за двойной дверью приемной беседовал по телефону с дежурной службой областного УВД.

— Обо всем вчера с Николаем переговорили, кроме одного! Про дело-то совсем забыли! Больше беседовали об оказании вам, Виктория Павловна, помощи и содействия. Марченко уже в дверь выходил, когда я его спросил, что по трупу в подвале да с дочкой Саши. Он махнул рукой. — Смыслов показал, как это было. — У Виктории, мол, все расспроси! Вот я и решил вас на кофе пригласить. А вы его и не пьете, оказывается! Может, чайку?..

«Врет. — Девушка легонько усмехнулась. — Марченко никогда ничего не забывает. И потом, мне он сказал, что со Смысловым переговорил обо всем!»

— Спасибо, но от чая портится цвет лица. Товарищ генерал, у меня сегодня очень много дел, поэтому я хотела бы побыстрее ответить на ваши вопросы и приступить к работе.

— Конечно-конечно! — засуетился Смыслов. — Я просто хотел узнать результаты экспертизы. Какие показания дает негодяй, арестованный по делу о нападении на Черникова? Это ж надо, до чего дожили! Офицеров полиции средь бела дня похищают!