— Что?

— Я же ясно сказала — переворачивайся. Я тебя теперь спереди помассирую.

— Послушайте, Мэнди, мне бы не хотелось смущать вас…

Не вступая с Джеймсом в лишние пререкания, она ловко, одним движением, перевернула его сама. Позже, вспоминая все это, Джеймс подумал, что, судя по всему, весила Мэнди раза в полтора меньше, чем он сам, но, тем не менее, перевернула его на спину с такой легкостью, словно перед ней был не взрослый мужчина, а ребенок. Медсестры в больницах тоже в совершенстве владеют таким приемом. Но в то мгновение, осознав, что с ним делают, Джеймс только пискнул по-заячьи и попытался уцепиться за край стола, но опоздал…

И вот он уже лежит на спине, массажистка стоит над ним, а между ними торчит эта штуковина, и Мэнди взирает на неё с благоговейным ужасом, смешанным с восторгом.

— Господи, я просто глазам своим не верю!

Рука её угрожающе потянулась вниз, и Джеймс в ужасе напрягся, но в последнее мгновение Мэнди нагнулась и, подобрав с пола полотенце, набросила её на вздымавшийся к потолку флагшток, устроив нечто наподобие индейского вигвама.

— Вот, так-то оно лучше, — с улыбкой промолвила она. — Да, ты большой мальчик, ничего не скажешь. — Джеймс смущенно вздохнул. — Не робей, приободрила его Мэнди. — Лично меня это ни капельки не смущает. Во-первых, я привыкла, а во-вторых, против природы не попрешь, не так ли? — Взгляд её снова упал на внушительный шатер. — Да, у тебя самый большой…

— Я бы предпочел не обсуждать эту тему, — натужно прохрипел Джеймс, стараясь не смотреть на нее. И вдруг услышал:

— Ой, прости, пожалуйста!

— За что?

Он повернул голову и удивленно воззрился на Мэнди.

— Я и не заметила, что оголилась, — сказала она. — Вот, значит, почему ты так возбудился. — Она улыбнулась, кивая вниз — кимоно её распахнулось, и наружу выпрыгнули две прехорошенькие грудки, увенчанные прелестными розовыми сосками. Даже не пытаясь прикрыться, Мэнди добавила: — Какой смысл запирать клетку, когда пташки уже упорхнули?

Груди у неё были не слишком крупные, но и не маленькие, зато упругие и налитые, причем как раз той формы, которая больше всего привлекала Джеймса. Он невольно облизнул внезапно пересохшие губы. А ведь Джеймс вовсе не изголодался по сексу, отнюдь нет. И тем не менее в мозгу его вихрем пронеслась мысль, что если в этом салоне молоденьким массажисткам и правда запрещалось снимать трусики, то настала пора сделать для этого правила исключение…

— О Боже — он ещё больше вырос!

— Послушайте, Мэнди, — прохрипел Джеймс. — Вы только не подумайте, что я…

— Джимми, золотко, это все моя вина, — покаялась Мэнди и… правая рука её скользнула под полотенце. — Нечестно бросать в беде такого красавца. Даже — жестоко…

От её прикосновения Джеймс едва не возопил во все горло: нервы его были напряжены до предела, натянуты, как струны, он трясся, как в лихорадке, сердце колотилось, как безумное… Ладонь левой руки Мэнди опустилась на его взмокший лоб, то ли успокаивая, то придерживая. Впрочем, при всем желании, Джеймс сейчас не заставил бы себя шевельнуться; каждая клеточка его тела была сейчас порабощена, безраздельно и всецело находясь во власти одного душераздирающего и сводящего с ума желания. Наконец, выгнувшись дугой, он испустил дикий крик, судорожно рванулся, и в тот же миг, как ему показалось, под потолком что-то с треском и ослепительно вспыхнуло, словно взорвалась электрическая лампочка…

Словно во сне Джеймс услышал голос Мэнди:

— Вот это и называется облегчающий массаж, сладкий мой.

Элинор Бьюкенен-Смит подняла дверь гаража, и Бен Вальдшнеп, въехав в гараж, остановил свой «симитар» по соседству с «фиатом» Элинор. Выбравшись из автомобиля, он опустил дверь, запер гараж и проследовал за Элинор в дом.

— Вот видишь, — сказал он. — Никто и не заподозрит, что я у тебя побывал.

Элинор обеими руками обняла его и зажмурилась.

— Я знаю, — прошептала она. — Это, конечно, очень глупо. Просто вчера я чуть…

Она прикусила язык. Едва не проболталась о вчерашнем происшествии, когда некстати нагрянувшая мамаша едва не застала её в постели с Джеймсом Торчлендом. Бену это не понравилось бы… Одно дело — муж, к нему Бен её не ревновал, но вот, узнав о её связи с доктором, вполне мог выкинуть нечто непредсказуемое.

— Что ты вчера «чуть»…? — переспросил Бен.

— Чуть не поссорилась со своей матерью, — нашлась Элинор. — Нагрянула без предупреждения, как гром среди ясного неба. Я только представила, чем все могло закончиться, если бы она застала здесь тебя, и… Словом, пришлось всыпать ей по первое число. Она тоже в долгу не осталась…

— Да, хорошо, что я вчера не приехал, — кивнул Бен и, высвободившись из её объятий, направился к двери. — Давай, на всякий случай, проверим, заперта ли дверь, раз уж ты так нервничаешь.

Дверь оказалась на запоре. Повернувшись, Бен увидел, что Элинор сидит на нижней ступеньке лестницы.

— Бен…

— Что, дорогая?

— Бен, ты поверишь, если я скажу, что пригласила тебя приехать не только по обычному поводу?

Бен недоуменно нахмурился. Затем медленно произнес:

— Нет, наверное, не поверю. А… в чем дело?

— Все в порядке, не бойся, — улыбнулась Элинор, видя его замешательство. — В постель мы с тобой ляжем. Просто я хотела тебе кое-что предложить…

— Ты подчеркнула, чтобы я ехал прямиком к тебе, не заезжая домой, напомнил Бен.

— Да, я хотела, чтобы мы провели вместе завтрашнюю ночь. Майк уже предупредил, что завтра уезжает к Ники.

— И что ты придумала на этот раз, Элли? — с любопытством спросил он. Музыкальную кровать?

— Нет, я хочу, чтобы мы отправились в Лондон. Ты ведь найдешь предлог для поездки, да? Какие-нибудь деловые переговоры, например. Забронируй нам номер в «Кларидже» на имя мистера и миссис Смит.

— В «Кларидже»?

— Можно в «Савое» или в «Рице». Даже в «Хилтоне». В любом дорогом и крупном отеле. Там это проще.

— Что же ты мне сразу не сказала? — развел руками Бен. — Я бы уже заказал нам номер.

— Я не хотела обсуждать такие вещи по телефону.

Бен понимающе кивнул. — А вдруг мы налетим в «Рице» на каких-нибудь знакомых?

— О дорогой, на такой риск нам придется пойти. — Элинор нетерпеливо встряхнула головой и начала подниматься по ступенькам. — Да и от кого нам прятаться? Майку на это наплевать, а Тони…

— А вот Тони не наплевать. — Бен последовал за Элинор. — Она ведь не клюнула на вашу удочку, не так ли?

— Какую удочку?

— Я имею в виду доктора. Ты же сама мне сказала накануне вечеринки, что хотела дать ей возможность расслабиться и почувствовать себя привлекательной женщиной… А доктор — единственное новое лицо в нашем захолустье. Я, конечно, мог тебе сразу сказать, что ничего не выйдет. Во-первых, он не в её вкусе, а во-вторых…