— Тони — твоя жена, Бен. Ты сам с ней разберешься.

— Но ведь она твоя подруга!

— Ну и что? — Войдя в спальню, Элинор повернулась спиной к Бену и принялась расстегивать платье. — Черт бы побрал эти дурацкие застежки. Помоги же мне!

— О, дьявольщина! — Бен Вальдшнеп, уже в парадном костюме и с атташе-кейсом в руке, вернулся в гостиную. Тони, которая, сидя за чашечкой кофе — третьей кряду, — просматривала «Дейли Экспресс», недоуменно подняла голову.

— Совсем из головы вылетело, — пробормотал Бен и, неожиданно для себя, замялся.

— Что именно?

— Я сегодня вечером не вернусь. Мне очень…

— Что ты сказал?

— Извини, Тони. Я завтра приеду. К нам нагрянула целая куча американцев, и я обещал поводить их по Лондону. Они очень серьезные люди, и мне не хотелось бы…

— Ты выбрал самое удачное время, чтобы сообщить мне об этом, раздраженно сказала Тони, отставляя в сторону чашку с недопитым кофе.

— Да, совсем забыл. Ты уж извини, ладно? Как бы то ни было, завтра я вернусь. Возможно, придется с ними отобедать или…

— А переночуешь ты где?

Она брякнула это чисто машинально, поглощенная собственными мыслями.

— Не знаю, — Бен поспешно отвел глаза и посмотрел на часы. — Все в самую последнюю минуту решили, когда я уже уезжал с работы. Ничего, секретарша мне что-нибудь подберет. — Он виновато улыбнулся.

«Лгун несчастный, — подумала Тони. — Ну и черт с тобой. Скатертью дорожка. Меня это вполне устраивает».

— А ты зубную щетку хоть прихватил? — сухо спросила она.

— Черт, забыл! — Бен хлопнул себя по лбу.

Он поспешно взбежал по ступенькам, а Тони задумчиво отпила кофе. Когда Бен спустился, в руке у него была дорожная сумка. Он наклонился и поцеловал Тони в лоб.

— До завтра, дорогая.

— Иди, на поезд опоздаешь.

Допив кофе, она подошла к телефону и, чуть поколебавшись, набрала номер Джеймса.

— Алло, доктор Торчленд слушает.

— Джеймс, это Тони. Ты один? Мы можем поговорить?

— Тони! О, да, конечно… — Он замялся. — В том смысле, что я один. Как твои дела?

— Тебя это с медицинской точки зрения интересует? — сухо осведомилась Тони.

— Что? Нет, м-мм… с личной…

— Ты уверен, что ты один?

Молчание. «Что он делает? — подумала Тони. — Под кроватью, что ли, проверяет?» Не дожидаясь ответа, она продолжила: — Послушай, Джеймс, я специально звоню тебе заранее, чтобы ты успел перекроить свои планы. Бен только что сказал мне…

— Бен?

— Мой муж!

— Ах да — Бен. Я просто забыл…

— Не перебивай, пожалуйста, и выслушай меня, — терпеливо промолвила Тони. Сама же при этом подумала «Будь он хоть чуть-чуть посообразительнее, цены бы ему не было. Просто невероятно, как такому оболтусу удалось экзамены сдать! Ладно, я сама за него все придумаю.» Джеймс, Бен сегодня домой не вернется. Я остаюсь одна на всю ночь. Он приедет только завтра днем!

— Вот как?

Тони терпеливо ждала.

— Да, Тони, я понимаю, что ты имеешь в виду, но, к сожалению, сегодня я совершенно не могу…

— Джеймс, твоя занятость меня совершенно не интересует, — перебила его Тони. — Ты прекрасно знаешь, что любые планы всегда можно изменить. Если, конечно, ты сам не переменился, и относишься ко мне так же, как и неделю назад.

— О, Тони, я отношусь к тебе, как и прежде, но…

— Но ты боишься, да? Если дело только в твоей премерзкой кузине, то я могу сама за тобой заехать. Так что за машину можешь не волноваться…

— Нет, Тони, дело вовсе не в этом. Просто сегодня возвращается старый Кайт-Фортескью!

— Ах, вот оно что…

Джеймс уловил перемену в её тоне со смешанным чувством облегчения и сочувствия. Бедняжка Тони, придется ей смириться с неизбежностью. Желая немного подсластить ей пилюлю, Джеймс добавил:

— Сама знаешь — я просто мечтаю тебя увидеть, тем более что Бена дома нет. Но с приездом Кайта все меняется. На карту поставлено мое будущее, и я не могу…

— Мне кажется, ты все-таки можешь приехать, — спокойно промолвила Тони. — Если хочешь, конечно.

— Но я хочу!

— Тогда скажи Кайту, что, раз уж он вернулся, то ты хочешь денек отдохнуть. Навестить прабабку в Брайтоне или…

— Кстати, о прабабках — хорошо, что ты напомнила, — вздохнул Джеймс. Утром возвращается моя тетя Агата. Да и Китти несет свою вахту, надеясь, что ей выпадет последний шанс. Если она меня застукает…

— Значит, ты не хочешь? — прервала его Тони.

— Нет, Тони, дело вовсе не в этом. Я просто…

— Хорошо, Джеймс. Я все понимаю. Жаль только, что я согласилась… что я уступила… впервые за всю жизнь… — голос её предательски задрожал.

— Тони!

— Прощай, Джеймс.

Она повесила трубку. Джеймс оторопело воззрился на телефонный аппарат. Проклятье! А с другой стороны — слава Богу! Нет, не все так просто. Он обидел Тони, бедняжка готова была расплакаться. Но что он мог сделать? С возвращением Кайта и тети Агаты он повязан по рукам и ногам.

Джеймс в задумчивости уселся за стол и налил себе кофе. До сих пор ему отчаянно, даже неправдоподобно везло. Несколько раз он был буквально на волосок от разоблачения, лишь чудом спасался от Китти, и тем не менее, теперь, за несколько часов до возвращения Кайта, сохранял все шансы на победу.

Было бы чертовски несправедливо ставить все это на карту ради того, чтобы в последний раз ублажить Тони.

Тони…

Меньше всего на свете Джеймсу хотелось её обидеть. Он вспоминал её огромные наивные, как у ребенка, глаза. Трогательную улыбку. И ведь для неё все это было не просто так, она впервые изменила мужу…

Нда, скверно получается, Джеймс вздохнул и встал из-за стола. Он чувствовал себя законченным мерзавцем. Нет, нельзя обижать беззащитную женщину, которая доверила ему самое сокровенное из всего, чем владела.

Рука Джеймса как-то сама собой потянулась к телефону. Чуть поколебавшись, он снял трубку, и уже начал было накручивать диск, когда его вновь обуяли сомнения. А вдруг он приедет к Тони и они лягут в постель, а тут нелегкая её мужа принесет? Что тогда? Может, он ухватится за удобный предлог, и — подаст на развод?

Джеймс вздрогнул и отдернул руку от телефона, словно аппарат вдруг раскалился докрасна. Нет, так дело не пойдет. Он не имеет права рисковать своей карьерой врача, да и всем будущим, ради мимолетного каприза. Впрочем, каприза ли? Джеймс представил себе игрушечное личико Тони, и глубоко вздохнул. Эта женщина и в самом деле нравилась ему. Она затронула какие-то глубинные струнки его души. Что ж, когда-нибудь он скажет ей правду, объяснит, насколько велико было его желание приехать к ней в тот день.