Почему-то мне в ту минуту хотелось казаться болееосведомленной, чем он. Многозначительно улыбнувшись, я с серьезным видомподмигнула ему:

— Может быть, это тайна, которую нельзя разглашать.

Солнце было такое чудесное! Стараясь запомнить дорогу, чтобыне заблудиться, я миновала мостик за гостиницей и поднялась на крутой холм, которымдавно уже любовалась из окна своего номера. Затем пересекла лужайку, обогнуларощицу, перешла второй мостик. Я гуляла бы еще, но тут возникла опасность кудаболее серьезная, чем возможность заблудиться.

Несмотря на мой солидный чаршаф и плотную чадру, какие-топодозрительные типы увязались за мной и даже пытались заговаривать.

Я испугалась, вспомнив наставления Хаджи-калфы, и повернуланазад.

Я была уверена, что секретарь отдела образования, повязанныйкушаком, опять встретит меня словами: «Из Стамбула, сестрица, пока ничего нет».Но у меня уже появилась привычка: выйдя на улицу, непременно заглядывать кнему.

На лестнице я встретила слугу заведующего.

— Как удачно, что ты пришла, ходжаным. Бей как раз тебяищет. Я уже хотел идти за тобой в гостиницу.

«Беем» он величал заведующего отделом образования.Поразительно…

Заведующий сидел за письменным столом, покрытым краснымсукном, в своей постоянной позе уставшего человека, с полузакрытыми глазами, ипребывал в задумчивости. Руки его висели, точно плети; ворот рубахи былрасстегнут. Увидев меня, он зевнул, потянулся и медленно заговорил:

— Дочь моя, мы еще не получили ответа из министерства.Не могу знать, какова будет их воля, но думаю, Хурие-ханым, как учительнице сбольшим стажем, окажут предпочтение. Если ответ будет не в вашу пользу, выокажетесь в затруднительном положении. Мне пришла в голову мысль. В двух часахезды отсюда есть деревушка Зейнилер. Вода, воздух там замечательные, природа —чудесная, жители — все порядочные, честные… Словом, место

райское. Там есть вакуфная[39] школа. В прошлом году ценойбольших жертв мы сделали в ней ремонт, можно сказать, отстроили заново;закупили много школьного инвентаря. При школе есть удобная квартира дляпреподавателя. Сейчас нам нужен молодой, энергичный, самоотверженный педагог.Хотелось бы, чтобы туда поехала такая честная девушка, как вы. Я говорюсовершенно серьезно, это очень хорошее место. В то же время вы окажете страненеоценимую услугу. Правда, жалованье там меньше, чем здесь, но зато цены намолоко, мясо, яйца и другие продукты гораздо ниже по сравнению со здешними. Прижелании вы сможете скопить там порядочную сумму. Конечно, при первойвозможности я увеличу вам оклад, и вы будете зарабатывать столько же, сколькополучают и здесь. Тогда ваша должность будет более выгодной, чем у директораздешней школы.

Я молчала, не зная, как отвечать на это предложение.

Заведующий продолжал:

— Школой там ведает одна пожилая женщина. Она иучительница, и выполняет всю черную работу. Это скромная, набожная старушка. Воттолько не компетентна в новых методах преподавания. Но вы и ее перевоспитаете.А если Зейнилер вам не понравится, напишите мне несколько строк, и я тотчас васустрою здесь на подходящую должность. Впрочем, я уверен, что, увидев те места,вы не захотите уезжать и откажетесь, даже если вам дадут назначение в центр.

Климат замечательный, природа чудесная, жителидобропорядочные, продукты дешевые… Это что-то вроде швейцарской деревни. Чтоеще человеку нужно?

Моему воображению представились солнечные дороги, тенистыесады, речка, лес. Сердце бешено заколотилось, и все-таки я не решалась сказатьсразу «да». Как бы там ни было, мне хотелось прежде всего посоветоваться сХаджи-калфой.

— Позвольте дать вам ответ через два часа, эфенди.

Заведующий вдруг встрепенулся:

— Помилуй, дочь моя, дело очень срочное! Есть и другиепретенденты. Упустишь место — пеняй на себя.

— Тогда дайте хоть час, бей-эфенди…

Выйдя из кабинета заведующего, я носом к носу столкнулась сосвоей соперницей Хурие-ханым. На днях Хаджи-калфа сказал мне, что в Б… наспрозвали именно так — «соперницы». Хурие-ханым в свое время сильно напугаламеня, поэтому, встретившись с ней в коридоре, я опять перетрусила и попыталасьбыстро проскочить мимо. Но Хурие-ханым загородила дорогу и схватила меня закрай чаршафа, словно обнаглевшая нищенка.

— Ханым-эфенди, дочь моя, — слезливо началаона, — я на днях очень плохо обошлась с вами. Извините, ради аллаха. Этовсе нервы. Я была так убита тогда. Ах, дочь моя, если б вы знали, чего только яне испытала в жизни, вы пожалели бы меня! Простите за мою несдержанность.

— Ничего, ханым-эфенди, — пробормотала я и сновапопыталась пройти.

Но Хурие-ханым не собиралась отпускать меня. Она приняласьжаловаться на свое положение и заявила, что пятерым душам, которых она содержит,грозит улица и нищенство. Хурие-ханым все больше и больше приходила внеистовство, голос ее постепенно возвысился до крика и перешел в истеричныйфальцет.

Совершенно растерявшись, я стояла, не зная, что делать, чтоговорить. Но хуже всего, что эта комедия привлекла зрителей. Вокруг насобразовалась толпа служащих канцелярии, секретарей, мальчишек-подручных,разносящих кофе и шербет.

Щеки мои пылали. Он стыда я готова была провалиться сквозьземлю.

— Прошу вас, ходжаным, говорите тише! — взмолиласья. — На нас люди смотрят.

Но Хурие-ханым, как назло, заголосила еще громче.

Она рыдала, рвала на себе волосы, била кулаком в грудь так,что отлетали пуговицы, пыталась поцеловать мои руки и колени.

К ужасу своему, я видела, как толпа вокруг нас продолжаетрасти. Так на стамбульских улицах народ обступает крикливого торговцаподозрительными средствами от пятен или мозолей или же бродячего зубноголекаря.

До меня уже долетали такие слова: «Жалко бедняжку…», «Незаставляй плакать несчастную, девушка!..».

Вдруг возле нас появился высокий белобородый мулла в зеленойчалме.

— Дочь моя, — обратился он ко мне, —религиозный долг и человеколюбие велят относиться к старшим почтительно, суважением. Не вставай на пути этой почтенной женщины, не отнимай у нее кускахлеба. Уступи ей, и ты возрадуешь аллаха и пророка. Создатель всемилостив, оноткроет для тебя другую дверь в своей волшебной сокровищнице.

Я дрожала под чаршафом, обливаясь холодным потом. В этотмомент какой-то торговец кофе, гремя щипцами, которые у него были в руках,закричал:

— Верно! Верно!.. Ты всегда заработаешь себе на хлебтам, где будет аллах.