Показалось, будто она слышит биение собственного сердца, но не от того, что Кирилл так близко и взгляды встретились, слились, переполняя душу уже знакомым непокоем, а потому что остановилось время…

Он хочет ее поцеловать? Сейчас? И есть необъяснимое право выбора… да или нет…

– Я пока сама не знаю, сколько здесь пробуду, – улыбнулась Леся и повернулась к воде, потеряв тепло руки Кирилла. Разочарование и даже злость на себя заставили сжать губы, но утраченного мгновения уже нельзя было вернуть, его унесло течением реки за поворот, к другим берегам… Положив руку на шершавые перила, сделав несколько шагов, под настойчивый скрип досок под ногами Леся улыбнулась: «Пусть так», – затем посмотрела на Кирилла, мысленно дорисовала ему темный плащ, шляпу и сказала: – Я бы хотела написать твой портрет, именно здесь, на мосту. Согласен? Но тебе придется простоять не шевелясь минимум пять часов.

– Сколько?!

– Шучу. – Леся звонко засмеялась, прогоняя неловкость, развернулась и подошла к Кириллу. На его лице застыло удовольствие, будто лесная фея, которую он однажды встретил, оказалась именно такой, как он и мечтал.

– Вообще, я готов отдежурить на мосту, если нужно. Но мне жаль тратить столько времени напрасно… Подозреваю, нас будут разделять метры, а это никуда не годится. Давай лучше сядем где-нибудь рядом, и ты нарисуешь меня в профиль. Обещаю не шевелиться, не дышать и вообще не подавать признаков жизни. – Кирилл усмехнулся и весело добавил: – Вру, конечно. Честно говоря, чем дальше, тем сложнее оставаться джентльменом. Но не беспокойся, у меня железная сила воли.

Леся выдержала его горячий взгляд. «У меня тоже железная сила воли, – мысленно произнесла она, дорисовывая к плащу и шляпе шпагу. – Нет… не выходит… – Леся мгновенно стерла шпагу. – Ты какой-то другой герой… Но какой?»

* * *

Кирилл плеснул виски в тяжелый широкий стакан, чуть помедлил, сделал глоток и посмотрел на часы. Пройдя вдоль стола туда и обратно, он провел ладонью по лицу и попытался унять рябь воспоминаний. Кажется, он превращается в малолетнего юнца, которому до дрожи в коленях хочется испытать новые ощущения.

– Удивительно. – Кирилл поднял стакан, будто собирался поприветствовать невидимого собеседника, и сделал еще один торопливый глоток. Он не терпел, когда виски наливали в бокалы: мужской напиток требует толстого стекла и продолжительной прохлады, способной утешить любую жажду. – А-а-а… – протянул он, чувствуя, как в груди разгорается, а не утихает огонь. – Откуда ты взялась? Откуда! – И произнес гораздо тише, почти шепотом: – Она другая…

– Уже разговариваешь сам с собой?

Кирилл резко развернулся и увидел в дверях Егора.

– Почему бы и нет? Все лучше, чем общение с Евой и ее вампиром.

– Что-то случилось?

– Да. Во-первых, я влюбился. А во-вторых… И во-вторых, я влюбился тоже! Черт тебя дери! Как ты можешь ходить с такой кислой физиономией, когда жизнь прекрасна, а на дворе весна?! – Кирилл стукнул стаканом по столу, и виски волной бросило сначала вправо, а затем влево.

– Весна близится к концу, – ровно произнес Егор, взял чашку, подошел к кофемашине и нажал кнопку. В ответ раздался приглушенный гул и нетерпеливое шипение пара. – До лета остались считаные дни.

Кирилл не ответил. Прихватив с полосатой керамической тарелки шоколадное печенье, он покинул кухню и направился к лестнице. Ему не хватило времени, проведенного с Олесей. «Но сыновний долг зовет, и тут ничего не поделаешь…» Однако всегда можно найти поводы для утешения. Пожалуй, в перетаскивании стульев есть своя прелесть, точно попадаешь в далекое прошлое: прямиком в гости к беспечности, любопытству, большим и маленьким шалостям.

Тогда, много лет назад, подобные торжества вызывали восторг. Дети, ожидая десертов, прятались под столами и подслушивали, о чем говорят взрослые. Иногда хватали кого-нибудь за ногу, и это считалось одним из самых смелых поступков. «К сожалению, сейчас я на такое уже не способен, а было бы забавно».

Олеся… Они прогулялись по берегу и уже традиционно обошли вокруг поля. Теперь Кирилл знал, что у Леси нет родителей, ее воспитывали родственники. Вероятно, поэтому она увлеклась рисованием – выдуманный мир часто является спасением от не слишком доброй реальности. Но ко всему прочему у лесной феи есть талант, он видел, с какой легкостью и точностью фантазии ложатся на бумагу, выделяя главное, пряча мелкое.

– Мама, я здесь и готов выполнять самые сложные поручения. Только не заставляй расставлять цветы, – зайдя в библиотеку, весело произнес Кирилл. – Тебе все равно потом придется исправлять «безвкусицу». В прошлый раз ты именно так охарактеризовала мои жалкие флористические способности. Но… сначала я бы хотел поговорить с тобой. – Он нарочно выдержал паузу, подошел к книжным полкам, повернулся к ним спиной и с иронией добавил: – Кажется, пухлый Амур отыскал дорогу в Утятино. Все как ты и просила. Я встретил прекрасную девушку и… – Кирилл чуть подался вперед. – Только не ругайся, я пригласил ее на твой день рождения. – Выпрямившись, он насладился удивлением матери, плюхнулся на свободное кресло и положил ногу на ногу.

Зофия Дмитриевна медленно отправила книгу на журнальный столик, покачала головой и с усмешкой спросила:

– И где ты ее встретил? Надеюсь, она не пастушка, а то вдруг тебя потянуло на экзотику… Лучше предупреди заранее, это поможет мне избежать сердечного приступа.

– Мама, она художница, – с укором ответил Кирилл. – Олеся. Мы познакомились неподалеку. Она рисовала наш дом, а я…

– А ты после расставания с Вероникой рыскал по округе в поисках новой прекрасной жертвы.

– Боюсь спросить, что ты сейчас читаешь. Триллер? – Он засмеялся, ловя на себе неизменно любящий взгляд. – Вообще-то я совершенно ни при чем, разве не вы с Евой вчера за завтраком посылали в небо запросы относительно моего скорейшего счастья? Может, я встретил ту единственную и неповторимую, которую…

– …которую бросишь через месяц, – закончила фразу Зофия Дмитриевна.

– Вовсе нет, – коротко ответил Кирилл. – Иногда наступает день, когда жизнь меняется целиком и полностью. И главное – узнать этот день, не пропустить его и не спутать с другими, менее важными. Наверное, подобные слова тебе кажутся пафосными, но именно такие мысли и чувства сейчас крепко застряли во мне.

– А что сегодня читал ты? Притчи и философские трактаты? – Зофия Дмитриевна вопросительно приподняла правую бровь и улыбнулась. Тяжелые серьги, усыпанные аметистами, дрогнули, на шею упали и тут же исчезли два бледно-сиреневых блика. – Я так понимаю, выбора у меня нет, девушку ты уже пригласил. Что ж, я не против, посмотрим на твою художницу. Возможно, она произведет благоприятное впечатление, хотя сомнений слишком много. – Зофия Дмитриевна тяжело вздохнула, подчеркивая личную неустроенность сына. – Последнее время мне скучно… Кстати, завтра у нас будет еще один гость – Глеб Андреевич Трофимов. Я рассказывала тебе про падение Евы, он помог ей добраться до дома. Вполне приятный мужчина, я благодарна ему за чуткость. Не хотелось бы, чтобы он чувствовал себя неловко, пообщайся с ним немного при случае.