– Без проблем, – кивнул Кирилл и задумчиво перевел взгляд на потолок, искусно украшенный резными элементами по периметру библиотеки и вокруг большой круглой хрустальной люстры. Спаситель Евы интересовал мало, Кирилл представлял Олесю, входящую в гостиную. «Она заплетет волосы или распустит?.. Лучше бы распустила…» – Так с чего начнем? – прогнав зыбкий мираж, спросил он и посмотрел на мать. – Давай с мебели. Перетащим столы и достанем стулья. А цветами пусть займется Ева.

* * *

«…а сегодня я, пожалуй, прогуляюсь к реке, говорят, здесь хорошая рыбалка». Глеб сказал при Еве все, что хотел, этих слов вполне достаточно, чтобы ее душа задрожала от дарованного повода выяснить отношения. Он же собирается ловить не плотву, карасей и подлещиков, а «холодную селедку», сменившую против воли привычные воды райского озера на стремительный речной поток.

– Уж я постарался, – пытаясь разобраться со старыми удочками в сарае бабки Лизы, довольно произнес Глеб. Лески давно перепутались, и самым правильным было бы сжечь скопившееся барахло, но на хорошем спектакле должны присутствовать не только актеры, но и декорации, а значит, придется повозиться и выбрать хоть что-то, способное подыграть. «Она придет. Не вытерпит… Потому что искушения на дороге не валяются. А тут, можно сказать, с доставкой на дом».

Глеб совершенно не думал о муже Евы, будто его и не существовало. Вопрос – в какой географической точке Утятина получится обстоятельно согрешить – интересовал намного сильнее. «К бабке Лизе ее не приведешь… Хотя забавно было бы попрыгать на столетних перинах. У Кравчиков тоже не разгуляешься: доступ закрыт. На сеновале? Но где ж его взять… Май месяц! На берегу реки? Не-е, там аккуратную спортивную попку Евы застудить можно», – Глеб усмехнулся и наконец-то распутал более-менее подходящую удочку.

– Елизавета Ильинична! Где тут у вас дикие черви водятся?! Откормленные экологически чистым перегноем! – крикнул он, покинув сарай. – Поймаю вам на ужин жирного осетра, не сомневайтесь.

На берегу Глеб устроился неподалеку от моста, уж на этом козырном месте его не заметить невозможно. Поплавок вел себя странно, то клонился влево, то вправо, но чего ждать от раритета? Сделав глубокий вдох и выдох, Глеб дежурно глянул на небо и едко спросил: «Завидно, да?»

Погода стояла прекрасная, и в душе присутствовало только одно сожаление: «Сейчас бы бутылочку прохладного пива…»

– Ловись, рыбка, большая, маленькая и… аппетитная…

Глеб знал, Ева начнет свою обвинительную речь с гневных и оскорбительных фраз. Но не только оттого, что градус ее негодования превысил определенный уровень, а потому, что она, по сути, бессильна и безоружна перед ним. «Враг слишком хитер и коварен, – поглядывая на поплавок, похвалил себя Глеб. – Но, с другой стороны, я дам тебе то, о чем ты и не мечтала. Я подарю тебе воспоминание. Ну-у, с учетом нашего скорейшего расставания, оно будет, конечно… с налетом первоклассной трагедии».

– Надеюсь, помешала, – раздался за спиной резкий голос.

«А вот и малышка моя пришла и всю рыбку распугала. Не видать тебе осетра, бабка Лиза, ох, не видать».

Глеб не стал оборачиваться, и Ева не увидела его первую довольную улыбку.

– Добрый вечер, – произнес он и подергал удочкой, изображая наивысшую степень занятости.

– Я пришла сказать… Ваше появление в моем доме отвратительно! Я надеюсь, вам хватит ума не приходить завтра вечером. Я не желаю вас видеть!

Вот теперь, когда первые порывы ураганного ветра пронеслись, можно подняться и продолжить блистательное обольщение, тем более что рыбка приплыла сама и далее не требуется никаких особых действий. Обернувшись, Глеб старательно ощупал взглядом Еву, отложил удочку и неторопливо поднялся.

– Ты прекрасна, – просто сказал он и наклонил голову набок. – Даже разгневанная ты прекрасна.

– Я не спрашиваю вас…

– А я и не отвечаю. Я самым банальным образом констатирую факт.

Глеб отметил, как хорошо Ева одета: джинсы обтягивали стройные ноги, ярко-красная вязаная туника с короткими рукавами и объемным воротником добавляла сочности и, пожалуй, дерзости. Так выглядит уверенная в себе женщина, готовая к бою. «Но крошка, я воевать с тобой не собираюсь. Наоборот, у меня самые мирные, я бы даже сказал – деликатные, намерения. И еще, знаешь что… не такая уж ты и отмороженная, как считает бабка Лиза. Вон как глаза горят, любо-дорого посмотреть!»

Прямые светлые волосы лежали на плечах, макияжа вроде бы и нет, но некоторые штрихи косметики угадываются. Глебу было интересно, усиленно ли готовилась Ева ко встрече с ним? Скорее всего, да.

– Я запрещаю вам приближаться ко мне и к моему дому, – ровно, но четко произнесла она и сжала кулаки.

– Не то что?

– Вы…

– Мы это уже обсуждали. Забыла? – Глеб улыбнулся. – Ранее мы подробно разобрали мою персону. Вдоль и поперек. – Он неторопливо подошел к Еве и заглянул в глаза. – Так что будет, если я завтра все же приду к вам в гости? Меня, между прочим, приглашали.

Ева, тяжело дыша, помолчала немного, а потом тихо произнесла:

– Я тебя убью.

Глеб коснулся ее запястья, насладился ощущением гладкой нежной кожи и спокойно ответил:

– Во-первых, это невозможно, а во-вторых, зачем?

Демонстративно убрав руку за спину, Ева вздернула подбородок и ледяным тоном ответила:

– Чтобы больше никогда не видеть тебя и не слышать.

– Как говорится, бойтесь своих желаний. Вполне может наступить день, когда ты потеряешь меня, вспомнишь эту томительную минуту и пожалеешь о сказанном.

– Я поняла… – Ева улыбнулась, приподняла тонкие брови и добавила: – Ты сумасшедший. Это многое объясняет.

– Извини, у меня клюет. Осетра на ужин ловлю для своей старушки. Не хотелось бы его упустить. – Ответно улыбнувшись, Глеб развернулся и вразвалочку направился к удочке. Спину жгло от испепеляющего взгляда. «Гнев тебе к лицу, дорогая. Но многое уже изменилось между нами, а ты и не заметила… Скучаешь, да? Пустячок, а приятно». Посмотрев на опять завалившийся набок поплавок, Глеб иронично произнес: – Ушла рыбешка-то. – И, глядя на небо, добавил: – Не дождалась меня, грешного.

* * *

Да, она пришла, чтобы высказать все. Ева сжала губы, резким движением убрала съехавшую на лицо прядь и решительно пошла к дому. Травмированная щиколотка ныла, но сейчас было совершенно не до нее – чувства, жужжащие, точно очумелые пчелы, ранили душу и доводили почти до исступления.

Ева потратила больше часа, уговаривая себя не идти на реку, но разумные доводы не победили в горячем споре. Волновались, подрагивая, вешалки в шкафу, рука тянулась к расческе, капучино оказался не таким горячим, как требовалось, да и может ли отвлечь кофе, когда «враг явился в дом». И только представить: завтра эта наглая физиономия своим самодовольством буквально осветит гостиную…