Я искренне верю в то, что долг науки, да и всего человечества — совершать открытия. Но я все-таки ученый-физиолог, а не психолог.

Эта старушка — все же не врач пятидесяти четырех лет, возможно, сбежавший от своих родительских обязанностей. Она была совершенно беспомощной. Я мог спокойно взять у нее образец волоса или сделать мазок с ее зубной щетки, но все это было как-то неправильно. По этой причине — как и по некоторым другим, которые я тогда так и не смог сформулировать, — я решил не брать у нее пробу.

И тут Маргарет Кейс проснулась и посмотрела прямо на меня.

— Джеффри? — тихо, но очень отчетливо произнесла она.

Кого она звала — мужа или покойного сына? Было время, когда я ответил бы, не задумываясь: «Они умерли» — и не из злого умысла, а потому что привык оперировать фактами, а не чувствами. Но теперь что-то изменилось во мне, и я воздержался от ответа.

Должно быть, Маргарет осознала, что я не тот, кого она надеялась увидеть, и заплакала — бесшумно, просто слезы текли по ее щекам. Я — машинально, поскольку уже проходил это с Дафной, — достал из кармана носовой платок и промокнул ее лицо. Она снова закрыла глаза. Но судьба подарила мне заветный образец ДНК.

Совершенно обессиленный, я выходил из лечебницы. Слезы текли уже по моим щекам: бессонная ночь дала о себе знать. Была ранняя осень, и здесь, на далеком севере, уже было тепло. Я лег под деревом и провалился в сон.

Проснувшись, я увидел нависшего надо мной доктора в белом халате. На какое-то пугающее мгновение я мысленно вернулся в страшное прошлое двадцатилетней давности. Впрочем, я быстро вспомнил, — где нахожусь, и догадался, что доктор всего лишь проверяет, жив и здоров ли я. Ведь я не нарушил никаких правил. Прошло четыре часа и восемь минут с тех пор, как я покинул палату Маргарет Кейс.

Усталость опасна; хорошо, что мне об этом вовремя напомнили. К планированию обратной поездки я отнесся куда более ответственно, заложив в расписание пятиминутный отдых каждый час. В девятнадцать ноль шесть я остановился в мотеле, съел пережаренный стейк и лег спать. Ранний отход ко сну позволил мне двинуться дальше уже в пять часов ноль-ноль минут наступившего воскресенья.

Шоссе огибает Шеппартон, но я свернул с трассы и поехал к центру города. Я решил не навещать родителей. Крюк в шестнадцать километров до их дома был бы слишком тяжелым обременением для моего и без того нелегкого путешествия. Но вот на город посмотреть мне очень хотелось.

Я проехал мимо скобяной лавки Тиллмана. По воскресеньям она закрыта, все мои наверняка были дома — отец, брат, мать. Отец скорее всего возился с картинами, а мама ворчала на брата: ей надо приготовить стол к воскресному обеду, а на столе — его чертежи. Я не появлялся в родительском доме со дня похорон сестры.

Заправка была открыта, и я наполнил бак. За прилавком стоял мужчина лет сорока пяти, ИМТ около тридцати. Подойдя ближе, я узнал его и скорректировал возраст до тридцати девяти лет. Он облысел, отрастил бороду и набрал лишний вес, но все равно остался Гэри Паркинсоном, моим одноклассником. Когда-то он хотел пойти в армию и объездить мир. Похоже, дальше желаний дело не пошло. Как же мне повезло, что я сумел уехать из Шеппартона и изменить свою жизнь.

— Привет, Дон, — сказал он, очевидно тоже узнав меня.

— Привет, ГП.

— А ты все тот же, — рассмеялся Гэри.

Было уже темно, когда в воскресенье вечером я вернулся в Мельбурн и сдал прокатную машину. Диск Джексона Брауна я оставил в проигрывателе.

Судя по показаниям навигатора, я проделал путь в две тысячи четыреста семьдесят два километра. Носовой платок лежал в пакете для образцов. Но его наличие не изменило моего решения не тестировать Маргарет Кейс.

Нам ведь надо было лететь в Нью-Йорк.

Мы с Рози встретились в аэропорту. Ей по-прежнему было не по себе, оттого что она летит за мой счет. Я предложил ей ответную услугу: помочь мне в отборе кандидаток по проекту «Жена».

— К черту пошел, — ответила она.

Кажется, мы снова стали друзьями.

Увидев багаж Рози, я пришел в ужас. Я просил ее взять минимум вещей, чтобы ехать налегке, но она превысила разрешенный семикилограммовый лимит ручной клади. К счастью, мне удалось переместить часть ее экипировки к себе. В моей сумке были аккуратно уложены легчайший ноутбук, зубная щетка, бритва, запасная рубашка, спортивные шорты, смена нижнего белья и (к моему крайнему раздражению) громоздкие подарки от Джина и Клодии. Меня отпустили всего на неделю, да и то крайне неохотно. Декан всем своим видом давала понять, что ищет повод избавиться от меня.

Рози никогда не бывала в Соединенных Штатах, но процедура прохождения регистрации на международные рейсы была ей знакома. Ее весьма впечатлил уровень обслуживания, предоставленный мне. Мы зарегистрировались у отдельной стойки, где не было никакой очереди, а потом нас проводили в зону отдыха для пассажиров бизнес-класса, хотя у нас был эконом.

Пока мы пили шампанское в зале ожидания, я объяснил ей причину такого внимания к моей персоне. Бдительность и наблюдательность — вот чем я заработал свои привилегии. Во время предыдущих полетов я всегда следил за соблюдением правил воздушной перевозки и внес немало полезных предложений по совершенствованию процедуры регистрации, составлению полетного расписания и технике обучения пилотов, а также подсказал слабые места в системе безопасности. Но больше советов у меня не принимают — их уже и так, как мне сказали в авиакомпании, «набралось на целую жизнь в воздухе». Ее преимуществами я и пользуюсь.

— Вот что значит быть особенным, — сказала Рози. — Ну, и что дальше?

Организация — вот что главное в путешествии. Я создал почасовой план (с разбивкой по минутам, где это было необходимо), который заменил мне привычный еженедельный распорядок. В этот план я включил и те встречи, что назначила Рози двум кандидатам на отцовство — психиатру Эслеру и пластическому хирургу Фрейбергу. Поразительно, но больше она ничего не запланировала, разве что приезд в аэропорт. Что ж, по крайней мере, это означало, что мне не придется корректировать свое расписание, подстраиваясь под кого-то.

Я открыл ноутбук и вывел на экран расписание. Но Рози перебила меня, хотя я не закончил перечислять пункты программы полета:

— Перемотай дальше, Дон. Что мы делаем в Нью-Йорке? В промежутке между субботним обедом у Эслеров и встречей с Фрейбергом в среду — кажется, вечером, да? У нас целых четыре свободных дня в Нью-Йорке.

— В субботу после обеда мы пешком идем к станции метро «Марси-авеню», садимся на поезд маршрута J, M или Z до станции «Деланси-стрит», там делаем пересадку на маршрут F…

— Дальше, дальше. С воскресенья до среды. Вкратце, опуская еду, сон и переезды.

Это значительно упрощало задачу.

— Воскресенье: Музей естественной истории. Понедельник: Музей естественной истории. Вторник: Музей естественной истории. Среда…