Но и Тохта не угодил ордынским купцам. Он взялся править в полном соответствии со степными традициями и кодексами чести. Если Белая и Синяя Орды помогли ему сокрушить Ногая, требовалось отблагодарить союзников. У ханов Белой и Синей Орд тоже имелись противники. Тохта посылал им войска. Начались затяжные войны в сибирских степях. Перекрыли дороги в Китай, нарушили торговлю, разоряли казну.

А Тохта, вдобавок ко всему, обратил внимание на колонии генуэзцев. Они давно «забыли» о первоначальных договоренностях с ханами. Платить дань прекратили, о зависимости не вспоминали. Города бесцеремонно прихватывали окрестные земли. Хан вздумал покорить их, привести к общему порядку для Золотой Орды. Прикидывал, что такая война будет очень выгодной. Генуэзские богатства наполнят казну, воины нагребут добычи, станут восхвалять удачливого хана. Он кинул полчища на Кафу (Феодосию), город был захвачен и порушен.

Но выгода получилась только с привычной ему точки зрения степного хищника. Ведь генуэзцы оставались главными партнерами ордынских олигархов! Хан опять подорвал их доходы. Этой войной он подписал себе приговор. Купцы принялись исподволь плести интриги, обрабатывали сына Тохты, Узбека. Он обратился в ислам, ему внушали неприязнь к язычникам. Вокруг него группировались вельможи и знать, связанные с сарайскими и генуэзскими толстосумами. В августе 1312 г. Тохту отравили. Официальным наследником считался его сын Ильбасмыш, но утвердиться на престоле ему не дали. Выступили заговорщики, Узбек убил брата и в январе 1313 г. провозгласил себя ханом.

У него-то купцы и финансисты превратились в главную опору. А ислам был провозглашен государственной религией. Часть знати возмутилась. Вспоминала Ясу Чингисхана, отказывалась переходить в «веру арабов». Но хан без долгих разговоров приказал казнить их. Впрочем, смена веры была лишь удобным предлогом для репрессий. Потому что татары в исламе не разбирались, принимали его чисто формально. Зато это была проверка на послушание Узбеку и хороший повод истребить оппозицию. Купеческая «западническая» партия уничтожала национальную, окружавшую Тохту. Лишились жизни 70 царевичей, многие эмиры.

Что ж, для купеческой группировки Узбек оказался идеальным властителем. Перед подданными и иностранцами он выступал ревностным мусульманином. Но при этом тесно подружился с католиками, переписывался с римским папой. В период его правления в самом Сарае возникло больше десятка латинских костелов и монастырей! Еще бы не дружить, если католики являлись главными торговыми партнерами Орды. Зато с Руси Узбек несколько раз повышал дань. В княжествах и городах копились недоимки. Чтобы взыскать их, хан отправлял «лютых послов» с отрядами, за долги они без счета набирали невольников. Если те или иные княжества провинились, неосторожно дали повод для царского гнева, на них бросали карательные рати – то на Тверь, то на Рязань, то на Смоленск. Живого товара пригоняли сколько угодно!

В целом же у Орды сложился симбиоз не с Русью, а с западными и еврейскими работорговцами. Золотая Орда в полной мере унаследовала роль Хазарии и вышла на уровень главного поставщика невольников на международные рынки. Генуэзские и венецианские флотилии десятками тысяч развозили их за моря. Великий гуманист Петрарка восторженно писал, что у него «сердце радуется» от изобилия дешевых русских рабов: дескать, куда ни пойдешь, «всюду слышна скифская речь».

Однако продавали их не только в Италию. Основные центры международной торговли в ту эпоху лежали в Палестине и Египте. Сюда выходили караванные и морские пути из Китая, Индии, Персии. Итальянцы дружили с властителями здешних стран, мамлюкскими султанами Египта, держали тут фактории. А в результате их корабли стали курсировать по треугольнику. В черноморских портах набирали полные трюмы рабов, везли на Ближний Восток и продавали. Выручку обращали в драгоценные камни, пряности, шелк и следовали в Западную Европу, где перец и гвоздика были на вес золота. Кстати, именно эти прибыли обеспечили расцвет итальянского Возрождения, капиталы первых крупных банковских домов Европы.

Для русских положение изменилось в лучшую сторону при сыне Узбека, Джанибеке. Он подружился с московскими князьями Иваном Калитой и его наследником Семеном Гордым. Уважал их, предоставлял льготы. А уж после того, как св. митрополит Алексий исцелил от тяжкого недуга и беснования любимую жену Джанибека, Тайдулу, он вообще стал благоволить к Московской Руси. В летописях его назвали «добрым царем». Зато хищничества и жульничества генуэзцев вызывали у Джанибека отвращение. Он очередной раз объявил войну западным партнерам. Осаждал Кафу. Даже применил бактериологическое оружие – велел катапультой забросить в город чумные трупы.

Но… итог стал точно таким же, как у хана Тохты. Вокруг Джанибека сформировался заговор. В походе на Кавказ хан внезапно разболелся. А наследнику Бердибеку придворные подсказали, что надо бы прикончить отца. Заодно и братьев… Однако Орда уже больше столетия сосала соки из окрестных народов! Гной и грязь копились, отравляя в первую очередь самих татар. Теперь эти гнойники прорвались. Пример переворота показался чрезвычайно соблазнительным. Сразу же нашлись другие желающие, и грянула «великая замятня». Недорезанные царевичи из династии Чингизидов кинулись свергать и убивать друг друга. Добавились самозванцы.

Мурзы приспособились предавать, перекидываться на сторону победителей. А в дополнение, вмешались сородичи с востока – татары Синей и Белой Орд. В зауральских степях они жили весьма бедно. До сих пор оставались язычниками, суровыми и неприхотливыми пастухами и воинами. Золотоордынцев они презирали. Считали, что те обабились и изнежились в своих городах. Но завидовали сказочным богатствам Золотой Орды! Свирепые восточные степняки нагрянули на Волгу. Несколько раз громили и грабили Сарай. Да ведь и самим хотелось пожить «красиво»! В роскоши, достатке, сплошных удовольствиях. Они заселялись в залитые кровью дворцы, пытались возродить царство.

Но столичные олигархи разбежались от постоянных встрясок, переворотов и резни. Кто-то переселился в Хорезм, кто-то к генуэзцам. А золотоордынцев объединил темник Мамай. Он, как и Ногай, начал сам ставить и менять марионеточных ханов. В XIV в. это получалось гораздо лучше, чем в XIII в. За ханов никто особо не заступался. Откуда брались, куда исчезали? Спорить с Мамаем не смели. Его владения раскинулись к западу от Волги. А основной его опорой стала та же группировка купцов – сарайских и генуэзских. Кстати, генуэзцы жестоко конкурировали с венецианцами, и Мамай поучаствовал в итальянских войнах. Выделил войска, помог своим союзникам отбить у Венеции Сугдею (Судак), Тану (Азов). За это и купцы ему помогали, давали деньги.

Но для Руси разыгравшиеся свары в Орде открыли путь к освобождению от басурманского ига. Московское правительство во главе с великим князем Дмитрием Ивановичем и святителем Алексием начало предпринимать шаги в этом направлении. Исподволь, постепенно, шаг за шагом, но целенаправленно и неуклонно. Власть Мамая над собой признавали, не отвергали. Но дань значительно снизили. «Лютых послов» и откупщиков на Русь не пускали, наглеть не дозволяли.

Что ж, Мамай-то был не дурак. Он без труда разобрался, куда клонится московская политика. А купеческая группировка поняла это еще лучше! Поток живого товара иссяк! Олигархи очутились в кризисе! И именно они настраивали Мамая ударить на Русь. Попытались, как прежде, посылать карательные экспедиции. Но этого оказалось недостаточно! Великий князь Дмитрий разгромил на Воже рать Бегича и Арапши. Однако генуэзские и хазарские толстосумы внушали Мамаю: оставлять Русь в покое нельзя. Она усиливается с каждым годом. Поэтому надо покорять ее заново, как при Батые.