Роджер уже собрался уходить, когда в здание вошел другой полицейский и заметил его.

– Эй, что вы тут вынюхиваете, – спросил полицейский, подойдя к Роджеру, окинул его взглядом и добавил: – Сэр?

– Я ищу мистера Каслмейна или…

– Так посмотрите в его кабинете.

– Я смотрел. Его там нет.

– Нет? Тогда он, наверно, на митинге болельщиков. Туда много народу пошло. Он еще, кажется, не кончился. Скорей всего он там. Если, конечно, он не зубрила. Он не зубрила?

– Послушайте… Сначала объясните мне, что это еще за митинг болельщиков?

– А, это перед завтрашней битвой. Игра с «Рейнголдом», слыхали? Это вон там, где Арка. А митинг – это вроде демонстрации, понятно? Во – их и отсюда слыхать! – В сотне ярдов от корпуса раздавались вопли, свист и взрывы. – Это они. А это они из пушки палят.

– Спасибо, теперь я найду их.

– Погодите минутку, вы точно знаете, что Каслмейн не зубрила? Потому как, если он зубрила, тогда его там нет, тогда он наверняка в…

– Что вы имеете в виду под зубрилой?

– Зубрила, – наставительно начал полицейский, – это такой молодой человек, который очень любит сидеть над книгами. Он так любит читать эти свои книги, что страшно много времени просиживает в библиотеке. Он не ходит на митинги болельщиков, он вообще никуда не ходит, потому что слишком любит…

– Спасибо, я понял. Скажите, а для чего в колледже полиция? Опасаются каких-нибудь беспорядков?

– Да это все для видимости. И потом, я не полицейский, не настоящий полицейский. На мне только форма полицейского. А так я проктор, как в Оксфорде или Кембридже, то есть инспектор по-нашему.

– Проктор? – Роджер представил себе благородных аскетичного вида донов (в иной обстановке производивших впечатление напыщенных болванов) в мантиях, с цепями на груди, поддерживавших этот старинный атрибут университетской жизни (дурацкий анахронизм), с достоинством шествуя по улочкам его альма-матер.

– А что? Да вы не расстраивайтесь, мистер, не я это придумал, просто те, кто мне платит, так меня называют. Хотите, чтоб я назвался по-другому?

Роджер направился туда, куда указал ему псевдополицейский-псевдопроктор. Там кругом сияли гирлянды лампочек, свешивавшихся из окон, то и дело сверкали вспышки магния. Света было больше чем достаточно, чтобы отыскать кого-нибудь из дружков Мечера, которые могли находиться среди нескольких сот болельщиков, присутствовавших здесь. Роджер переходил от группы к группе, заткнув уши, чтобы барабанные перепонки не лопнули от невообразимого шума. Сотни глоток запели песню; ими руководили несколько человек с мегафонами в руках, дергаясь и подпрыгивая в такт пению. Среди них один был обряжен в медвежью шкуру. Пушка продолжала грохотать. Гремела медь сопровождающего оркестра. По громкоговорителю объявили, что некто по имени Тренер Оксенрайдер сейчас расскажет, что такое настоящая поддержка команды болельщиками. Роджер ничего не разобрал из выступления Тренера. Следом к микрофону пригласили еще кого-то, который, в свою очередь, пригласил другого. Первый говорил: «…правый защитник – звезда… не слишком яркая, но в футбол играть умеет… отлично выступил против „Шлитца”, и пресса так считает… приехал из Портленда, штат Мен, чтобы выступать за „Будвайзер”… почти всю последнюю осень провел на скамейке запасных, но уже…» Второй сказал коротко и прямо: «…как только вижу чью-то ногу, так сразу ее ломаю».

В Роджере постепенно начало подниматься раздражение. Глухие голоса, раздающиеся из динамиков, пляска огромных теней на стенах окружающих зданий, огни прожекторов вызвали в нем легкое замешательство. Но тут он наконец разглядел Каслмейна, стоявшего в толпе с каким-то молодым человеком и двумя девицами, и направился к нему.

– Могу я поговорить с вами?

– О, да это мистер Мичелдекан! Добрый вечер, сэр, что привело вас?…

– У меня к вам личное дело. – Роджер отошел в сторонку; Каслмейн с удивленным видом последовал за ним. – Вот что, где Ирвин Мечер?

– Не знаю точно, целый день его не видел, но несомненно он где-то…

– Говорите, говорите. Так где он?

– Мистер Мичелдекан, мне кажется, вы слишком возбуждены. Я считал, что англичане никогда не теряют самообладания.

– Ничего, ничего, я слушаю вас. И позвольте сказать, что если я не получу ответа, то отправлюсь прямо к профессору Пэрришу и объявлю ему, что у меня есть все основания полагать, что Мечер покинул колледж, чего, как я понимаю, он делать не должен. Может быть, Пэрриш не тот человек, к которому следует обращаться в подобных случаях, – не знаю всех правил этого странного заведения, – тем не менее я сумею доставить Мечеру… – В этот момент грохнула пушка, Роджер вздрогнул, но тут же продолжил: – …доставить Мечеру немало неприятностей, если поступлю описанным образом. Вам ясно? Так где он все-таки?

Каслмейн внимательно посмотрел на Роджера и сказал:

– Очень впечатляюще с точки зрения спортивной порядочности и честной борьбы. Настолько впечатляюще, что я с удовольствием скажу вам все, что знаю. Ирвин в Нью-Йорке, не знаю точно где, но у какого-то своего друга, чьего имени я тоже не знаю. Это должно вам помочь, мистер Мичелдекан, и сузить место поисков.

Роджер пристально взглянул на Каслмейна.

– Это все, что он вам сказал?

– Посмотрите на меня, сэр. Что вам говорит мое лицо? Разве похоже, что я что-то не договариваю?

– Нет, не похоже. Ладно, прощайте. Роджер зашел в бар напротив колледжа и заказал большую порцию виски с водой и безо льда.

Когда Роджер попросил повторить, бармен сказал нечто, что очень удивило Роджера:

– И двойной самоанализ на закуску. Бесплатно. Это несправедливо, говорил себе Роджер, что Каслмейн фактически ничем не помог ему, несмотря на нажим, который, если судить строго, очень походил на шантаж. Но куда важней было, что он не представлял себе, что делать дальше. Вряд ли Мечер и Элен укрылись в Гарлеме, или в районе Центрального парка, или на Уолл-стрит, но все равно остается большая часть Манхэттена, а ее не обыщешь. Но тут Роджер понял, что знает одно место, которое стоит проверить. Шансов на то, что его догадка верна, было не слишком много, но ничего иного не оставалось. Однако прежде, чем он туда наведается, надо бы нанести еще один малоприятный визит.

Двадцать минут спустя он стоял у дверей дома Строда Эткинса, слушая звон, похожий на церковный, который раздался, когда он нажал кнопку звонка. Хозяин в горчичного цвета домашней куртке с фиолетовым кантом сам открыл дверь.

– Привет, Митч! – воскликнул он, словно был рад видеть Роджера. – Давай, заходи.

Среди терракотовых статуэток и шаманских масок в гостиной он скоро обнаружил Молли.

– Каким тебя ветром занесло? – поинтересовалась она.

– Так, проходил мимо.

– Хочу предложить тебе бренди, Александр, – сказал Эткинс. – Полезно от простуды. Знаю, что на улице еще не холодно, но лучше себя обезопасить. В этой части штата погода ужасно переменчива. Потерпи минутку, я сейчас. Пока поболтай с Молли, хорошо?