Николай открыл дверь «Тойоты» и предложил довезти Лену до дома, чтобы выгрузить ее продукты.

Полицейская машина по-прежнему стояла возле забора Ушатовых, только водитель уже не сидел внутри, а переминался с ноги на ногу, поглядывая на крыльцо.

Он что-то сказал, и Лена подумала, что обращается к ней. Пришлось остановиться.

– Блин, – повторил парень в форме, – скоро и пиво уже не купишь, а ребята все еще там.

Только сейчас девушка сообразила: давно уже наступил вечер, день пролетел незаметно.

Ей не хотелось расставаться с Николаем. Она показала ему свой домик и участок, вдвоем спустились к речке. Стоя на берегу, Лена сказала, что ей как-то неловко – у нее за забором такой большой кусок земли оказался. Приобретала-то пятнадцать соток, а тут не менее трети гектара благодаря щедрости Леонида Петровича. И что теперь делать?

– Живи и владей, – посоветовал Николай. – Ни нынешний Чагин, ни уж тем более покойный претензий предъявлять не будут.

– И все-таки мне неудобно. Да и документов на лишние сотки нет.

– Не думай об этом. Вообще-то эта земля вовсе не Леонида Петровича. Все тут, и поле с пригорками и рощицами, и берег реки, и озеро, которое ты еще не видела, – оно все заросло камышом и, несмотря на то, что размером с пятирублевую монету, очень живописное, – принадлежит мне.

– То есть как? – удивилась Лена.

– Я же рассказывал, что двоюродный брат переоформил на меня половину своих угодий. Вернее, свои двадцать гектаров. А другие двадцать принадлежали его матери. Те, кто подделал договор купли-продажи, даже не проверили это. Так что их договор и право собственности, которое неизвестно как было зарегистрировано, просто фальсифицированы и могут быть опротестованы в любой момент. Леонид Петрович был уверен, что никто ничего не сделает против него, и распоряжался чужой землей как ему вздумается. Хотя, очевидно, придерживал территорию до лучших времен, надеясь на то, что цены взлетят. Сейчас это и произошло. Вполне вероятно, он намеревался начать нарезку участков и продажу. Теперь то же самое случится без него.

– А ты сможешь опротестовать сделку?

– Смогу, конечно. И непременно так и сделаю. Однако предстоит долгая тяжба. Поскольку заседания будут проходить в местном суде, шансов у меня немного. То есть я выиграю дело, но мне наверняка предложат отступные – может быть, неплохую или даже огромную, по меркам обычного человека, сумму. Только я на соглашение не пойду.

– Потому что ты человек необычный?

– Я самый обычный, такой же, как ты, как все, проживающие в Ершове. Но у меня нет мечты разбогатеть вообще, а таким способом – тем более. Мне нравится смотреть из окна и видеть поле, лес, берег реки, простор, усеянный цветами, а не крыши прижавшихся друг к другу коттеджей. И потом, как я могу предать своих знакомых зверей, которые живут здесь, кормятся на этом поле? Да и из леса его обитателей выживут, а большую часть перестреляют. Ты бы смирилась с этим?

– Ни за что!

– Вот и я не хочу.

Так они разговаривали до темноты, до появления на небе бледных июньских звезд.

Прощаясь, Лена сказала:

– Приходи ко мне в гости. Теперь ты не будешь так одинок, как прежде. – И спросила: – Ведь мы же друзья?

– Друзья, – подтвердил Николай и посмотрел на звезды.

Утром ее разбудили птицы, хотя сквозь сон Лене показалось, что она слышала выстрелы. Открыла глаза и убедилась: действительно поют птицы. Сквозь шторы пробивались лучи солнца. Тут же вспомнила вчерашний вечер, вернее, ту половину дня, которую провела с Николаем. И поняла: в ее жизни что-то изменилось. Она давно не просыпалась с такой радостью от того, что сейчас откроет глаза и увидит знакомый мир. Да и все пространство вокруг до сих пор не казалось ей таким добрым и светлым. Лишь когда-то давно, в раннем, ускользающем, уже почти забытом детстве, было что-то подобное. Тогда Лена тоже ощущала радость. Хотя, наверное, другую немного – радость от постижения того, что ее окружало. Теперь же все знакомое и близкое изменилось, все привычное стало иным. Сейчас весь мир как будто вышел ей навстречу, вышел неожиданно, словно до того таился где-то, ожидая часа, когда изменится сама Лена. Возможно, это и есть счастье – просыпаться по утрам, чувствуя, что улыбаешься непонятно отчего, когда хорошее настроение не позволяет валяться в постели, а гонит куда-то, когда не хочется ничего другого, кроме как наслаждаться радостью, разлитой в воздухе.

Лена поднялась, перешла в столовую, не зная, чем занять себя. Есть не хотелось. Она погляделась в зеркало, решила, что ничуть не изменилась, и даже засмеялась вдруг от того, что надеялась увидеть какие-то внешние перемены в себе. Потом вышла во двор и стала любоваться кустиками смородины. На крыше дома сидела желтенькая птичка и свистела протяжно и удивленно. Вероятно, и эта птаха проснулась с хорошим настроением и радостью.

Лена неспешно направилась за ворота, подмечая всякую мелочь вокруг себя: выглядывающие из травы цветочки, муравьев, спешащих по своим делам… Выйдя за забор, посмотрела в сторону дома Николая. Рядом с ее ногами пробежал ежик и остановился. Девушка наклонилась, чтобы попытаться погладить его, но колючий зверек вдруг, словно испугавшись чего-то, побежал к высокой траве, быстро перебирая коротенькими ножками.

Издалека донесся шум мотора. Лена посмотрела в ту сторону и увидела, как с трассы на гравийку свернул черный «Гелендваген». Она решила, что к ней едет Виктор Иванович, подумала: возможно, Чагин номер два снова хочет о чем-то поговорить. Хотя время слишком раннее… И какая нужда приезжать сюда?

Внедорожник подъехал и резко затормозил. За рулем сидел тот парень, который еще недавно возил Леонида Петровича. Больше в машине никого не было. Шофер смотрел на Лену через опущенное стекло и молчал.

– Доброе утро, – поздоровалась девушка. – Что у нас нового?

– Ничего, если не считать, что Виктора Ивановича грохнули, – сказал парень, забыв ответить на приветствие.

– Что? – переспросила Лена. Ей показалось, что она ослышалась или неправильно поняла.

– Ну, в смысле застрелили его, – объяснил водитель.

– Где это случилось?

Парень наконец вылез из машины.

– Да вон там, в лесу. Борис Петрович решил сегодня волка взять, которого местные видели, и вчера людей посылал, чтобы проверили информацию. Те сказали, что волк точно есть, они будто бы даже заметили его. Борис Петрович распорядился, чтобы все подготовили, красные флажки и прочее. С утра кто-то ему позвонил, и хозяин уехал вместе с Виктором Ивановичем. Тот, правда, накануне не хотел никуда, он, типа того, уволиться задумал. А может, Борис Петрович его выгнал. Вчера я слышал, как босс сказал начальнику службы безопасности: «Сходим на охоту, и уйдешь».

– Так его что – случайным выстрелом?

– Ага, как же, случайным… – усмехнулся парень. Из пистолета убили. Я в машине оставался. Час, наверное, сидел, а потом слышу – бах-бах, бах. И все смолкло. Ну, думаю, кончена охота, скоро домой поедем. Гляжу: через дорогу волк бежит… Сначала подумал, что собака, а зверь глянул на меня, и сразу понятно стало, кто это. И чего вдруг я забыл, что у меня волына, в смысле пистолет, под мышкой? Опомнился, только когда волк уже исчез. Тут позвонил Борис Петрович и сказал, чтобы я за ментами съездил. Только с места тронулся, смотрю, те сами навстречу. Сообщил боссу, и он приказал мне куда-нибудь уехать. А куда? Вот я к вам и завернул, чтобы поделиться…