– Как его убили? За что?

– Понятия не имею. Я, правда, позвонил охраннику, который с Леонидом Петровичем всегда на охоту ходил, и сегодня тоже. Он и сообщил, что в Виктора Ивановича из пистолета с близкого расстояния в спину два раза стреляли, а потом еще в голову. Контрольный выстрел, так сказать.

– Ужас! – выдохнула Лена.

– Не то слово, – согласился парень. – Я вот жене своей сказал, что здесь ягод много, так она захотела приехать сюда пособирать. И как теперь в лес пойдем, когда тут всякие отморозки водятся? Сначала Чагина убили, теперь вот Виктора Ивановича… Моя ягоды очень любит, малину-чернику разную, а на рынке цены кусаются. Знаете, местные врут, будто у них запросто арбузы произрастают. Я, например, арбузы больше люблю, чем чернику.

Лена вдруг поняла.

– Страшно теперь по дороге этой ездить?

– Ну, не так, чтобы страшно, – смутился водитель. – Но, с другой стороны, вдруг какой-нибудь урод в меня пальнет? Я ж, когда вез в последний раз Леонида Петровича, даже выстрела не услышал. Глядь – а он уже того… Потом только до меня дошло: что, если б тот гад промахнулся и в меня попал, а? Такое ведь возможно. Или не сидел бы я сегодня утром в машине, а пошел бы в лес, и меня бы вместо Виктора Ивановича… Или сначала его, а потом и меня б до кучи…

Парень явно боялся и заехал к ней, чтобы хоть с кем-то поговорить. А может, и в самом деле думает, что по его служебной машине обязательно будут стрелять.

– Так мы с вами на открытой местности сейчас, – произнесла девушка, пытаясь изобразить озабоченность и тревогу, – здесь мы очень удобная мишень для снайпера. А в машине хоть стекла тонированные, ничего не видно через них.

– Точно! – сообразил водитель. – Полечу-ка я лучше в гараж, фильм поставлю какой-нибудь. Только не детектив, а то…

Молодой человек поспешно нырнул в машину, развернулся и быстро уехал. Лене было видно, что он низко склонился над рулем. «Гелендваген» выскочил на дорогу, на огромной скорости пролетел мост и скрылся за деревьями.

Лена прошла мимо дома Ушатовых, посмотрела за калитку и увидела Зину, блаженствующую на скамейке возле дома. Заходить к ним не хотелось. Пройдя немного, увидела Альберта, увлеченно поднимающего над головой гирю. Потом помахала профессору Сурину, выглядывавшему из окошка.

– Зашли бы как-нибудь, – крикнул ей Андрон Акатович.

Она пообещала.

Калитка Николая была заперта, но Лена просунула руку в щелку и отодвинула задвижку. Поднялась по ступенькам крыльца, постучала в дверь. Никто не отозвался. Тогда она переступила порог и позвала:

– Коля, ты дома?

В ответ опять тишина.

Девушка пересекла прихожую, подошла к отворенной двери гостиной и заглянула внутрь. Комната была пуста, на подоконнике открытого настежь окна сидела желтенькая птичка вроде той, что свистела утром на крыше ее домика. Птичка посмотрела на Лену, свистнула удивленно и улетела. За окном были видны двор и сарай. Дверь сарая отворилась, оттуда вышел Николай, посмотрел вокруг себя и закрыл створку на засов.

На крыльце они встретились, и Лена тут же рассказала о гибели бывшего начальника службы безопасности Леонида Петровича Чагина. Николай никак не отреагировал. То есть он кивнул, но не произнес ни слова.

– Преступление совершено около часа назад, – добавила Лена. – Все наши вроде были здесь. Хотя не могу ручаться, что кто-то из них не уходил, а потом вернулся…

– Надо поменьше думать об этом, – посоветовал Николай.

Он хотел пригласить ее в дом, даже открыл дверь перед ней. И тут Лена сказала, что Борис Петрович сегодня отправился охотиться на волка, где, собственно, и произошло убийство.

– Про охоту я догадываюсь, – отозвался Николай. Подумал немного, прикрыл дверь и сказал: – Пойдем, кое-что покажу.

Подойдя к сараю, Николай посмотрел на нее и улыбнулся:

– Только не удивляйся громко.

Но внутрь вошел первым.

Лена шагнула следом и сразу увидела в углу лежащую собаку.

– Ты и не говорил, что у тебя есть собака.

– Это не собака, а волк. Сейчас я вас познакомлю. Только стой на месте, а я пока скажу ему, что ты своя, что ему не стоит волноваться.

Николай подошел к зверю, опустился рядом с ним на корточки и погладил.

– Он ручной? – тихонько спросила Лена.

– Нет. Но и не совсем дикий. Живет в лесу, иногда здесь рядом, а иногда уходит далеко. Волков поблизости нет, и он не может найти себе подругу. В прошлом году, вероятно, прибился к какой-то стае. Не появлялся даже зимой, хотя зима – время голодное. Вернулся весной.

– А волк понимает, что мы о нем говорим?

– Понимает. Потому что мы оба смотрим на него. Меня он знает хорошо и, вероятно, считает вожаком. Правда, нам и делить-то нечего. А ты не кричишь на меня, не делаешь резких движений, значит, тоже своя. К тому же волк чувствует интонации, гораздо больше разбирается в людях по голосу, чем сами люди. И по запаху, конечно. Агрессию и злость звери чуют сразу.

– А как его зовут?

– Я не давал ему имени. А если хочу найти его в лесу, то просто захожу куда-нибудь и спрашиваю громко: «Ты где?» Если он слышит, то придет. Не сразу, может быть, но прибегает, когда удостоверится, что поблизости, кроме меня, никого.

– А давно ты с ним дружишь?

– Я, можно сказать, присутствовал при его рождении. Потом, когда погибла его мать, я отправился в лес, чтобы его найти, потому что шансов выжить у него не было. Нашел, принес домой, пытался выходить, но получалось плохо. Потом узнал, что собака лесника, того самого, о котором я рассказывал, принесла щенков. По деревенской традиции, лесник их, прости за такую неприятную подробность, утопил, потому что девать было некуда. К тому же щенки у собаки были от волка. Там вокруг леса, а она на цепи не сидит, бегает свободно где хочет. Кстати, и сама наполовину волчица, так что ее потомство почти стопроцентными волками было бы. Короче, отвез я вот этого парня к леснику. Собака его и выходила. Вероятно, научила заодно охотиться, потому что без этого волчонок не смог бы выжить в дикой природе. Меня, мой голос и запах он запомнил и относится ко мне как к своему. К тому же я его подкармливаю, разговариваю с ним, по лесу вместе ходим. В тот день, когда мы с тобой познакомились, я белок кормил, а волк был неподалеку и тебя наверняка видел, изучил твои следы, твой запах, поэтому сейчас спокоен, считая, что понимает, чего от тебя можно ожидать.

– Если бы я знала тогда, что в лесу волки…

– Других волков тут нет. К тому же летом даже дикий волк не нападет. Да и зимой такие случаи редкость. Надо, чтобы зверь совсем был измучен, чтобы голод заставил его перебороть осторожность и страх перед человеком. А этот людей не боится, но и не подходит к ним. Он знает, что такое автомобиль, знает, как стреляет ружье и вообще для чего нужно. Я утром был во дворе, когда понял, что в лесу идет охота, а потом его увидел, бегущего через поле. Он возле твоих ворот пробежал, обернулся и посмотрел на окна. Очевидно, знает, что там живешь именно ты.