— Выходит, Марину ищем одни мы?

— Согласно просьбе клиента, — кивнул Смирнов. — Не забывай, что я работаю на Киселева, а не против него.

Ева налила себе холодного кофе, глотнула — скривилась: горько. В уме роились такие же горькие мысли. Расследование не продвинулось ни на шаг, Вероника убита, Киселев сидит дома, пьет. Интересно, его страх — притворство?

— Если Стас все-таки связан с наркотиками и «Алой маской», Марина наверняка мертва.

— Помилуй, Ева, час назад ты утверждала, что она живехонька!

— Я совсем запуталась…

— Марина сама может оказаться членом банды, — неожиданно сказал сыщик. — Вероника, возможно, стала догадываться и… поплатилась за неуместное любопытство. Тогда не понятно, почему она открыла дверь. Подозревая Марину, она бы не впустила ее.

— Они так сроднились в детдоме, стали сестрами, пусть и не кровными. Как у Комлевой рука поднялась на единственного близкого человека? — недоумевала Ева. — Ты знаешь, мы невольно подтолкнули ее к роковому шагу. Возможно, став преступницей, Марина решила уйти, чтобы не подставлять подругу, не втягивать ее в неприятности. А тут вклинился Стас со своими поисками, нанял детектива… и Комлева, испугавшись или по настоянию сообщников, вынуждена была убить Грушину.

— Звучит гораздо правдоподобнее, чем история про наркодилеров. Тогда Киселев не зря пришел в ужас. Марина может и его убрать. Кто знает, какими мыслями делилась с ним Вероника? Как невольный свидетель, он и сам что-то замечал… не придавая значения. Что, если молодой человек проболтается, когда его начнут расспрашивать, докапываться до всех подробностей?

— Непонятно, почему Стас молчит в таком случае? — вздохнула Ева. — Не до конца осознает степень опасности? Неужели Марина способна убить парня, который спас ей жизнь?

— Это в прошлом. Зато сейчас Киселев представляет реальную угрозу. К тому же у Комлевой не дрогнуло сердце зарезать подругу! Марина могла обзавестись новыми друзьями, единомышленниками, повязанными с ней кровью. Не исключено, что у нее появился возлюбленный, ради которого она готова на все.

Ева подумала, как уживаются вместе любовь и жестокость, как противоречивы, темны души людские. Как легко вслед за страхом приходит смерть.

— Да, но почему же Марина не сменила одежду? — выпалила она первую пришедшую в голову мысль. — Надеялась, что ее никто не узнает?

— На нее практически никто и не обратил внимания, — объяснил Всеслав. — Думаешь, жильцы знают, у кого какое пальто? Днем большинство из них на работе, остальные заняты своими проблемами. Показания свидетельницы — случайность. Женщина не уверена, что видела именно Комлеву, она так подумала. Явись Марина в черной куртке и брюках, как делают члены банды, подруга бы ее не впустила.

Ева закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на анализе фактов, — тщетно. На ум пришла убитая Хромова.

— Ты ездил в Кунцево?

— Конечно. Поговорил с соседями. Жаль, в многоквартирных домах проживают такие же равнодушные к ближним люди, как и в общежитиях. Никому ни до кого нет дела. Одна словоохотливая дама попалась — я помог ей снять кошку с дерева, а она одарила меня царственной улыбкой и соблаговолила ответить на пару вопросов. Ее зовут Раиса Зиновьевна, она занималась похоронами Хромовой, а потом приехал ее муж.

— Чей, Раисы Зиновьевны? — не поняла Ева.

— Хромовой! Оказывается, она была замужем, только супруги несколько лет назад разъехались. А когда Хромова погибла, ее муж явился оформлять на себя квартиру. Он наследник. По словам Раисы Зиновьевны, поведение молодого человека выглядит весьма странно, — он утверждает, что ничего не знал о смерти жены и что его вызвал из Старицы адвокат. А еще соседка подозревает Валерия Хромова в убийстве жены.

— Из-за квартиры, что ли?

— Она считает это мотивом. Говорит, Хромов мог договориться с бандитами… или он сам бандит. Теперь, когда хозяйка мертва, они продадут квартиру и поделят деньги. Раиса Зиновьевна утверждает, будто он и ей собирался голову проломить молотком, да не осмелился. Ему, дескать, до вступления в права наследования надо вести себя осторожно.

— Значит, Хромов хотел стукнуть соседку молотком по голове? — хихикнула Ева.

— Она видела молоток на полу в прихожей.

— Может быть, человек гвозди забивал!

— У страха глаза велики, — улыбнулся сыщик. — С другой стороны, получается, что Хромова, как и Вероника, сама впустила убийцу. Если это был муж, картина примерно ясна: он либо позвонил, и ему открыли, либо воспользовался своими ключами.

— Откуда у него ключи от квартиры?

— Хромов объяснил Раисе Зиновьевне, что привез свои ключи, которые умышленно не оставил жене, надеясь на примирение. Хозяйка квартиры замок не поменяла, поэтому ключи подошли.

— А самого Хромова ты видел, говорил с ним?

— Увы! — развел руками сыщик. — Наследник внезапно куда-то уехал.

— Про тепличное хозяйство ты спрашивал? Не собиралась ли Хромова менять работу?

— Соседка ничего такого не слышала. Покойная вела замкнутый образ жизни, о своих планах помалкивала. Придется ждать возвращения овдовевшего супруга, возможно, он знает больше.

— Хромова здесь скорее всего ни при чем, — нахмурилась Ева. — Что общего между ней и Вероникой?

— Есть нечто похожее. Они обе сами впустили убийцу… или убийц; обе жили скромно, на грани бедности. Чем они привлекли внимание «Алой маски»? До сих пор те нападали на мелкие торговые точки, на парикмахерские и косметические салоны, изредка на богатые квартиры. А тут? Бессмысленный риск!

— И это все?

Славка опустил голову, сам понимал, что доводы шаткие.

— Пока Хромов — единственная наша зацепка. Других нет.

Автомобиль, нанятый Войтовским, мчался по пустынной трассе на Симферополь, мимо заснеженных равнин и серебристых деревьев.

— В этом году персиков не будет, — обернулся к пассажирам водитель. — Померзли сады. Виноградники тоже морозов не любят. Что за погода? Весь урожай пропадет!

Не найдя поддержки, шофер замолчал. Дорога была скользкая, обледеневшая, вдобавок ко всему пошел мелкий снег.

На обратном пути из Крыма в Москву Герцогиня и Войтовский почти не разговаривали. Каждый думал о своем: он — о вожделенной цели и женщине, которая сидит рядом, устремив на дорогу туманный взор; она — о том, чего не ожидала. Проснувшаяся в ней симпатия к Леонарду застала ее врасплох, принудила пустить в ход выдержку, все артистические способности. Притворяться ироничной, слегка насмешливой и расчетливой до мозга костей становилось трудно. Расчет у нее был, а вот любовь подкралась незаметно, как вор, нанесла удар в спину. Одно дело — отношения между партнерами, другое — между возлюбленными. Последнее в корне меняет качество тандема «мужчина и женщина».