Подсел граф, протянул чашку с заваренными в горячей воде молодыми отростками ишпы, местного кустарника. Я кивнула и с благодарностью взяла кружку. На вкус чай был сладковато-терпким.

— Устали? — спросил он.

Ненормальное веселье графа исчезло. В его глазах появилась привычная мрачность и отстранённость. Такой граф был более знакомым и раздражал меньше. Я немного от него отсела, он заметил это и иронично улыбнулся.

Не хватало только вопроса: «Вы меня боитесь, лора Элиза?»

— Что-то смогли выяснить в деревне? — спросила у него.

— Ничего сто́ящего. Если кто-то о чём-то и знает, то они всё ходят в кругу.

Он задумчиво всматривался в огонь, отстранённо спросил:

— Ваше мнение не изменилось по поводу сроков?

— Требуется ваше присутствие где-то ещё? — догадалась я.

Он неопределённо пожал плечами, не желая отвечать.

Солнце клонилось к закату, лицо графа освещалось красными отсветами. Налетел первый прохладный ветерок.

— Увы, моё мнение не изменилось! Но ваша помощь вряд ли нам понадобится, вам можно здесь и не задерживаться.

— Как вы сказали, лора Элиза, увы. Прямой приказ короля. Так что быстро отделаться от нас у вас не получится. Но нам всем нужно поторопиться. Кто-то пустил слух о том, что здесь образовались аномальные земли и они расширяются. Люди бросают дома и вещи и переезжают в другие края. Начинается паника.

Скажите, этот ваш психоз может распространиться на ближайшие деревни?

— Если кто-то из злого умысла воздействует на людей, да, если это спонтанное явление человеческого разума, вероятность мала. Можно я дам совет?

Мне показалось, что он мне откажет, но граф кивнул.

— Поместите в газету статью или пустите сплетню, что рядом с вре́менной дислокацией военных напились деревенские мужики, подрались с дежурными, солдаты решили проучить их, связали руки и глаза и заставили ходить по кругу. Чем более невероятная ложь, тем больше шансов, что люди в неё поверят. Так действует человеческая психика.

Граф очень долго смотрел на меня и задумчиво сказал:

— Может сработать.

Я отпила ещё один глоток горячего чая.

— Я хотел спросить, если мы каждого человека скрутим и распределим в разные части лагеря, это может помочь?

— Это хорошая идея, — сказала я, — и это могло бы сработать, если бы не заложенная в сознание программа о смерти. Шанс того, что самые внушаемые умрут, процентов восемьдесят.

— Да, ваше сиятельство, — включился в разговор лор Фуртис, — сегодня лора Преока попыталась спасти ещё одного человека, помните, как ту девчушку. Так он чуть душу всеблагому не отдал, когда его из круга вывели.

Хотя граф и говорил тихо, но к нам прислушивались другие лекари.

— Именно поэтому я требую отстранить от участия лору Преоку, которая не имеет никакого отношения к медицине, — заговорил лекарь, похожий на кузнеца, я так и не запомнила его фамилию, поэтому про себя называла костоломом.

Я хоть до этого и не слышала таких разговоров, но, скорее всего, здоровяк поднимал этот вопрос и раньше, но успехов не добился.

— Я бы не рекомендовал отказываться от помощи лоры Преоки, — заступился за меня лор Фуртис, — всё же девочку она тоже вытащила из круга живой и здоровой. Зато теперь мы понимаем о том, что происходит немного больше.

— А второго она чуть не убила. И хочу заметить уважаемые лоры, что нельзя действовать, как лора Преока, мы понимали с самого начала. И нам не нужно было проводить убийственные эксперименты над людьми. Мы ещё не знаем, как скажутся действия лоры на несчастных.

Он был прав, конечно, поэтому совесть моя не позволяла оправдываться.

— Уважаемый, получается, что лора без образования за один день сделала больше, чем вы за неделю? — насмешливо и едко вмешался граф.

Лекарь покраснел.

— Одну привела в чувство. А второй где?

— В госпитале, — нехотя сказал мужчина.

— Хочу заметить, что пациент недавно пришёл в сознание и ум его прояснился, — торопливо сказал лор Фуртис.

— Я же говорю, что больше, — развеселился граф, — вы ведь ни одного человека не смогли привести в чувство за неделю? Или я чего-то не знаю?

Даже мне с трудом удалось подавить улыбку.

Когда его веселье было направлено не на меня, воспринималось оно намного легче.

Люди графа, сидевшие тут же, и солдаты усмешки спрятали в кулаки.

Ссориться с лекарями никому не хотелось, а граф мог себе это позволить.

Костолом недобро посмотрел на меня, словно я была виновата во всех его бедах.

— Лора Преока, я официально разрешаю проводить ваши эксперименты. И если через неделю не найдём другого способа, будем приводить в чувство по одному.

Оборотней я выдернула из круга уже на следующий день тем же способом. Предупредила костолома, что собираюсь это сделать, он отправил на подмогу ещё трёх лекарей, но сам не пошёл, отговорился срочными делами.

Курт отговаривал их будить, но я была не приклона. Раз альфа вознамерился встретиться с графом, то трое попавших в ловушку оборотней ему не помешают.

А Дрока мы предупредили и больше сделать ничего не могли.

Я была почти уверена, что с оборотнями будет меньше всего хлопот, потому что у них тоже был сильнейший якорь — их альфа.

И наш мобильный госпиталь пополнился ещё.

Оборотни пришли в себя, но ничего путного сказать не смогли, только повторяли, что слышали шёпот и испытывали навязчивое желание подойти.

А ночью они сбежали.

Несколько дней пролетели, как один.

Липа выходи́ла на свет только в нашей палатке, почему-то она боялась лекарей и сидела на дежурствах очень тихо.

Наконец, наступил наш с Куртом первый выходной.

Мальчишка уже вышел из палатки и где-то болтался. Я позволила себе немного полежать на тюфяке.

После разговора у костра лор Фуртис дал мне несколько лекарских трактатов и я их начала изучать. О строении человека я ничего нового не узнала, зато о других расах было много интересной информации, некоторые вещи я заучивала наизусть.

Вот и сегодня открыла книжицу и прочитала одну главу на свежую голову.

Особенно удивительным было то, что у фавнов два сердца, которые полностью дублируют друг друга. Зачем такими их создала природа мне было непонятно.

Наконец, встала, потянулась и вышла из палатки.

На залитой солнцем траве тренировались люди графа, Курт стоял среди них и ждал своей очереди.

Я ушла к ручью, чтобы освежиться и когда возвращалась, услышала звуки неожиданной для утра ажитации. К тренировочному кругу подтягивались люди, но мне с моего места хорошо было видно.

Граф, оголившись по пояс, проводил тренировочный кулачный бой с каким-то верзилой.

Его сиятельство был жилистым, но худым. Каждая мышца отчётливо прорисовывалась на теле, я