— Да. Управляющий в нашем поместье и друг семьи, — ответила правду.

Итан дернулся было спросить что-то еще, но передумал. Я заметила только, как дернулась его щека, а затем встала, показывая своим видом, что разговор закончен.

— Пойдемте, милорд. Вам не место здесь. Я велела снять вам номер в отеле. А чуть позже придет модист с готовым платьем. Полагаю, вам стоит сменить эту робу на что-то более подходящее статусу и положению.

— Спасибо, — он тоже встал и снова возвышался надо мной, заполнив все свободное пространство вокруг.

— Я не могла поступить иначе, — ответила я.

— Почему же, — Итан сократил расстояние между нами и почти заставил запрокинуть голову, чтобы взглянуть в его лицо. — Вы могли. Я прекрасно помню, что поцеловал вас без вашего желания.

— Я не настолько мстительна, чтобы наказывать человека за подобную ошибку, — сказала, едва удерживаясь, чтобы не отскочить от мужчины. А он продолжал нависать надо мной. Будто скала в бушующем море. А я перед ним маленький корабль, несущийся на острые рифы. Еще мгновение, удар сердца, и судно по имени Джой ударится о скалы. Я стояла, глядя в лицо Итану и понимала только одно, что хочу, чтобы он снова, как тогда, нагло и бесцеремонно, поцеловал меня. Хотелось, до трепета, ощутить, как его широкие ладони ложатся на мои плечи. Почувствовать твердость его тела, когда, притянув к себе, накроет рот своими губами. Такими жадными и властными. Будто я вся принадлежу ему. Будто не он еще мой раб, а я, где-то в самой глубине сознания, его добыча, его рабыня.

Беррингтон ощутил мое смятение. Взор мужчины опустился на мои губы, и я даже задержала дыхание на короткую секунду…или две?

Воображение так ярко нарисовало мне, как он накрывает мой рот своими губами, сминая его в жадном поцелуе, что я даже задрожала от приятного волнения, охватившего тело. Кажется, сама того не замечая, невольно потянулась с Итану, а он лишь моргнул, даже не думая осуществлять мою фантазию. Напротив, отшатнулся, словно от прокаженной, весь напряженный, как натянутая струна.

Я едва сдержала вздох разочарования. Мысленно отругав себя за недостойное поведение. Даже смешно стало, когда поняла, что сейчас желала того, за что так отчаянно ругала прежде этого мужчину.

Между нами появилась неловкость. А возможно, я сама воздвигнула эту невидимую стену. И потому, когда в комнату постучав, вошел Томас, я поспешила к нему, как к своему спасению от волнения, бушевавшего в крови огненной лавой.

— Мисс Дорнан? — взгляд Грина метнулся к моему лицу, а следом поднялся на Беррингтона, оставшегося стоять на месте. Кажется, Томас заметил напряжение между мной и Итаном, потому что лицо его потемнело, и я была уверена, что он был готов защитить меня, вздумай лорд нанести мне обиду.

— Все хорошо, мистер Грин, — я подняла на управляющего взгляд, стараясь выглядеть при этом также, как и всегда.

— Уверены? — уточнил он, явно сомневаясь.

— О, да! — я кивнула и оглянулась на Беррингтона. — Идемте с нами, милорд. Полагаю, вам следует занять комнату более соответствующую вашему статусу.

Итан только усмехнулся и развел руками, будто намекая на свой неприглядный вид. А я подумала о том, что он красив даже в этой робе, а на какое-то мгновение захотелось передумать и оставить его для себя, не отпустив на волю.

Томас ничего не сказал. Он пропустил меня в двери и жестом пригласил Итана следовать за нами. Уже втроем покидая помещение, я обратилась к управляющему, решив проявить интерес к судьбам тех, кого мы купили на рынке.

— Только один изъявил желание вернуться домой, — ответил Грин, шагая рядом. — Остальные поедут с нами.

— Отец будет рад новым работникам, — сказала я, а Беррингтон, идущий следом, услышав наш короткий разговор, спросил:

— Вы что, всем рабам, которых покупаете, даете вольную?

Томас ответил за меня.

— Мистер Дорнан благородный человек и никогда не унижает личность в людях, попавших в беду. И, как вы уже успели убедиться на личном опыте, его дочь, мисс Дорнан, обладает благородством своего отца.

— Да уж, — проговорил лорд. — Убедился. — Но прозвучало это как-то странно. Я хотела было оглянуться на него, но что-то удержало меня. А возможно, это было нежелание выдать неосторожным действием чувства, бушевавшие в груди?

Но уже когда входили в отель, мне удалось окончательно взять себя в руки. И я радовалась, что уже завтра мы с Итаном расстанемся.

Ему предстояло возвращение домой, а я… А я отправлюсь с Томасом в поместье. И, возможно, еще не раз вспомню своего «раба».

Глава 23

Дело затянулось. Генри и подумать не мог, что все окажется так непросто.

Дни текли, словно вода, но пока никто не спешил признавать его права на дом и имущество Беррингтонов. Хотя мамаши на светских приемах уже принялись обхаживать его вместе со своими дочками, видимо, надеясь заполучить выгодного мужа. А сам Генри не мог взять в толк, куда делось тело брата. Его отчего-то весьма поразил этот факт. И, признаться, младший Беррингтон желал успокоить свои нервы и увидеть Итана мертвым, даже не ради денег, а ради себя самого.

«Что, если он не умер?» — спрашивал он себя. Ведь все могло произойти! Этим никудышным убийцам могло показаться, что его брат умер, а тот на самом деле был жив… возможно, едва, но ему могли помочь.

«Дьявол!» — в такие минуты мысленно рычал Генри и искал успокоения в женщинах и вине. Теперь-то некому было сдерживать его наклонности. И каждую ночь, чтобы успокоиться, он отправлялся вместе с Джеймсом, а иногда и в гордом одиночестве, скоротать время, приносившее ему чувство зарождающегося страха.

Иногда он срывался. Причем неожиданно даже для себя самого. Страдали слуги, страдали друзья. И даже Джеймс Гаррингтон, его закадычный приятель, поддерживавший Генри во всем, сейчас поглядывал косо на своего друга. Но списывал все на переживания о брате.

Ему, тугодуму, даже в голову не пришло, о чем на самом деле переживает младший Беррингтон. Для всех в столице, Генри был образцом скорбящего брата, который продолжал осаждать участок сыщиков в надежде на вести о Итане. За его спиной перешептывались и весьма хвалили Генри. И это злило еще сильнее, потому что он единственный знал правду.

Последний быстрый взгляд, брошенный в зеркало, и восторженный выдох Бесси, сказали мне, что я выгляжу неотразимо. И действительно, глаза горели, щеки украсил здоровый румянец, а внутри зрело ощущение чего-то неповторимого, что должно было произойти со мной. И причиной был совсем не ужин с Томасом. Хотя, сам ужин