Кинтанийцы являются одними из самых универсальных телепатов. Они могут передать сигнал любой расе. Проблема в том, что сделать это незаметно практически невозможно из-за несовместимости восприятия волн мозга. Если вы увидели, как у кого-то взорвалась голова, – это в девяноста процентах случаев значит, что особь получила телепатический сигнал от кинтанийца.

Непроизвольно ощупав голову, Антон перевернул страницу.

Телефианцы могут передавать сигнал только на небольшие расстояния. Чтобы обойти это ограничение, они научились использовать разумы своих соплеменников как ретрансляторы. То есть сигнал передаётся ближайшему телефианцу, тот следующему, и так до адресата. Правда, нередко очень тяжело разобрать смысл посланного сообщения. По принципу испорченного телефона безобидная фраза «Будешь идти домой, купи молока» может превратиться во что-то вроде: «Я улетаю на войну с йогуртом. Буду дома лет через сто».

Далее Прокофьев сразу же отмёл такие расы, как сагирианские бегемотокомары, летающие стаями не меньше ста особей. Отбросил хищных птецелавров с планеты Барсенкройца, которые иногда передают телепатический сигнал SOS, чтобы заманить к себе в берлогу пищу. Вряд ли на корабле найдётся достаточно большая пещера, чтобы вместить пятитонного хищника.

Антон понимал, что время уходит. Пора было переходить от теории хоть к каким-нибудь действиям. Вот если бы он мог незаметно проследить за тем, что делает пилот…

Прокофьеву пришла в голову идея, и он искоса поглядел на Карлито. Гусеница упёрлась лапками в стекло банки и с надеждой смотрела на сержанта.

То, что собирался делать Антон, было против правил. Однако за последнее время его взгляды на незыблемость и непререкаемость устава пошатнулись. Семёныч неоднократно доказывал сержанту, что есть цели, которые оправдывают средства. А сейчас ситуация внештатная. Если не найдёт похищенного – будет вынужден отпустить преступника.

Только теперь Антон почувствовал, как остро ему не хватает Семёныча. Обычно решения, касающиеся нарушения устава для благих дел, принимал именно старшина. А Прокофьев стоял в сторонке и оставался, так сказать, чистеньким. Но сейчас рядом не было никого, за чью спину можно было бы спрятаться.

Он подошёл к столу и снял с гусеницы банку.

– Карлито, ты никогда не мечтал стать шпионом?

– Нет. Но если это поможет мне избежать депортации, то я сразу же начну об этом мечтать.

– Поживём – увидим. Всё зависит от того, как ты справишься с заданием.

– Что за задание? – Шерсть на теле Карлито от нетерпения заходила волнами.

– Ты проберёшься на корабль дисканца и проследишь за ним. Будешь сообщать обо всех его действиях. А за помощь органам я смогу организовать тебе перелёт куда-нибудь, где есть яблоки и нет Сентипеди.

Карлито согласился сразу же.

Антон разобрал резервный ручной коммуникатор и достал из него передатчик. Немного повозившись, смог переделать его под размеры гусеницы, и Карлито отправился на борт дисканского корабля.

Антон склонился над рацией, нервно постукивая по столу. Время шло, Карлито молчал. Сержант надеялся, что не теряет время попусту. Можно было бы в ожидании сообщений заняться чем-нибудь полезным. Однако он не мог ни на чём сосредоточиться.

Вызов от Карлито заставил Антона вскочить и нетерпеливо придвинуться к динамикам.

– Алё, сержант? Вы тута?

– Где ж ещё? Что у тебя?

– У меня? Ничего. Просто скучно лазить по коридорам, вот и решил поболтать.

– Какой поболтать! – заорал Прокофьев. – Ты должен быть тише воды ниже травы! Осматривай корабль и молчи, пока не найдёшь чего-то! Понял?

– Так точно, – обиженно ответил Карлито и заткнулся.

Прокофьев сжал кулаки и заскрипел зубами. Нет. Его точно сегодня доведут до нервного срыва. Нужно ко всему относиться попроще.

В следующий раз голос Карлито прозвучал из рации минут через пять.

– А это ещё что? – раздался задумчивый голос гусеницы.

– Что там, Карлито? – возбуждённо спросил Прокофьев.

– Интересненько…

– Карлито, что ты нашёл?

– Я бы сказал, не просто интересно, а очень интересно! – продолжал лепетать гусеница, не обращая внимания на сержанта.

– Да что там такое? – чуть ли не закричал Прокофьев.

– Как аппетитно выглядит!

Прокофьев в недоумении уставился на динамики и вдруг сообразил, что именно имеет в виду гусеница.

– Карлито, не подходи к растению! Оно хищное!

Прокофьев опоздал. Раздался вскрик Карлито, через секунду сменившийся чавканьем. Прокофьев сцепил зубы и изо всех сил ударил кулаком по столу. Вот и урок. Нельзя нарушать правила! Из-за него погибло разумное существо!

Однако Антон поспешил с выводами.

– Простите, я отвлёкся, – раздался вдруг голос Карлито. – Тут такой деликатес!

Прокофьев еле сдержался, чтобы не переключиться со своего обычного культурного лексикона на словарный запас Семёныча. Он хотел высказать Карлито всё, что думает о нём, о гусеницах в целом, о зайцах и ещё о многих вещах, однако Карлито снова заговорил. Судя по голосу, он нервничал:

– Вот чёрт! Вот чёрт! Вот чёрт!

– Что там? Что такое?

– Вижу стеклятину с головой!

Прокофьев закатил глаза и процедил сквозь зубы:

– Карлито, если ты забыл, то у тебя тоже есть голова! Вот и используй её!

– У него голова в руках!

Прокофьев опешил. Такого поворота событий он не ожидал.

– Чья? Чья это голова!

– Да я почём знаю! Он уходит! Он куда-то идёт! – пищал в динамике голос Карлито. – Я догоню его! Я остановлю его! Нет! Даже если я догоню его, я не остановлю его!

Прокофьев уже не слушал. Он вскочил с места, выхватил пистолет и бросился к шлюзу. Главное, не опоздать! Успеть, прежде чем дисканец уничтожит улики!

Он уже добежал до выхода, когда дверь сама соскользнула в сторону.

Прокофьев отскочил от неожиданности. За дверью стоял Крисп. В руках он действительно держал голову. Абсолютно лысую, с высоким лбом и тремя глазами над небольшим острым носом.

– Вот. Пассажир забыл, – заявил дисканец и ткнул свою ношу в руки сержанту.

Ошарашенный Прокофьев взял в руки голову, потом, сообразив, что так не сможет стрелять, отбросил её, навёл пистолет на дисканца и заорал:

– Это ещё что такое!

– Говорю же, забыл пассажир. Тот самый, что полиролями торговал. Вот, он визитку оставил.

Дисканец протянул сержанту картонный прямоугольник.

– Ну да! – заорал Антон. – Как же! А ну не двигайся…