Он медленно опустился на кровать. И теперь она знала, что она не одна.

Если мужчина контролировал свои желания до двадцати с лишним лет, то он скорее всего может владеть собой и продемонстрирует ей все свои умения сегодня же ночью. Возможно, он захочет начать медленно, неторопливо раскрывая все тайны. Тео провел костяшками пальцев по верхней простыне, ухватился за нее и не спеша стянул к спинке кровати. Теперь ничто не разделяло их.

Сегодня он как бы впервые увидит ее обнаженные плечи. Он опустился на колени и положил ладонь рядом с подушкой Марты. Медленно и неловко его пальцы опустились ниже и коснулись ее руки, затем обхватили ее. После чего поднялись выше. Большим пальцем он провел по ямке у нее под ключицей. Изящный изгиб. Как только он соберется с духом, его рука опустится ниже. Он склонил голову и прижался губами к ее плечу.

На несколько секунд она задержала дыхание. Возможно, смутилась. Или что-то другое?..

Она не любила, когда он целовал ее в губы. Но сегодня ночью правила могут измениться. Правила могут быть совершенно иными для мужчины, который будет всему у нее учиться. Тео снова коснулся губами ее плеча.

И опять она затаила дыхание. Затем осторожно подняла руку и прикоснулась к нему.

Пусть она будет осторожной. И он – тоже. Тео осмелился коснуться губами ее шеи, ощутив теплый пульс. Принялся ободряюще поглаживать ее по руке. «Я волнуюсь так же, как и ты», – говорило его прикосновение, и мысль о том, чтобы приблизиться к женщине, будучи охваченным волнением и ощущением чуда, начала невероятно возбуждать его.

Он осторожно опустился на нее, чтобы не испугать, и какое-то время они лежали без движения. Тео не спешил.

Внезапно ее пальцы сжались – она легонько коснулась его плеча. И чуть шевельнулась – первая маленькая уступка желанию. Тео покрепче прижался к ней, словно невзначай или же притворяясь новичком, не знающим, что делать.

Наконец-то у него получилось! И всего-то требовались темнота, тишина и сдержанность.

Он поцеловал ее в подбородок, и по ее телу пробежали мягкие волны. Он прикоснулся губами к ее губам. Она никак не отреагировала, но и не оттолкнула его. Для страстного поцелуя наступит время позже, поэтому он снова поцеловал ее подбородок. И заметил, как приоткрылись ее губы.

– У вас вкус спиртного, – сказала она. И Тео почувствовал, как напряглось ее тело.

– Да, коньяк, – прошептал он. – Мне нужно было выпить для храбрости.

– Мирквуд… – Теперь ее голос звучал строже. – Вы что, пьяны?

– Пьян вашим запахом. Пьян прикосновением к вашей коже.

Тео продолжал свою игру, но от него не укрылись изменения – Марта снова замкнулась в своей холодной раковине, и вся ее страсть улетучилась, словно мимолетный сон.

– Вы уже прекрасно знаете мой запах и мою кожу. Кажется, коньяк затуманил вам мозги. – Как же отчаянно она пыталась найти оправдание для того, чтобы бежать от желания, раз ухватилась за столь ничтожный повод.

Да, он знал ее. Не стоило надеяться, что удастся заманить ее в ловушку наслаждения, притворяясь невинным. Не такой он человек. Неудивительно, что она ему не поверила. Что он знал о невинности? Он утратил ее в пятнадцать лет, в тот день, когда наконец понял, что значили все те взгляды, которые бросала в его сторону жена соседа. Все это было очень давно, и он ни разу не пожалел о случившемся тогда.

Не станет ни о чем жалеть и теперь.

– Тогда перейдем к делу? – спросил он своим обычным голосом.

– Как только пожелаете.

На том все и закончилось. К черту застенчивость! И застенчивых мужчин. Вскоре он уже достиг пика наслаждения, откинул назад голову и задрожал, словно дерево под порывами ветра. Тео сдержал крик, потому что им нельзя было разбудить слуг. Он желал доказать любовнице, что даже бесстыдный человек способен к контролю над собой.

«Глупая, – укоряла она себя, пока Тео предавался наслаждению. – Какая же я глупая». У нее имелись причины не покоряться мужчине, множество причин. Ведь страсть способна вскружить женщине голову, а потом останется лишь горькое сожаление. Все, что принадлежало ей, отныне будет принадлежать мужчине, и она никогда не вернет утраченное. А он этого не оценит.

Уловки! Подпитанные коньяком уловки чуть было не пробудили ее этой ночью. А еще – искусное прикосновение его губ к ее ключицам и движения его бедер. Но она вовремя опомнилась и теперь снова знала, чего хочет, а чего нет.

Наконец он закончил и, тяжело дыша, лег рядом с ней. Она немного подождала, потом обратилась к нему:

– Я очень желаю и надеюсь, что вы больше не придете ко мне пьяный. – Ее голос звучал сдержанно и глухо. – Это меня оскорбляет.

– Я не пьян. – Он сделал глубокий вдох. – Просто немного выпил для храбрости. А что касается привычки, то можно насладиться бокалом коньяка и не стать пьяницей.

Она с трудом сдержала горестный смех.

– Мужчины всегда думают, что способны контролировать свои привычки, и не желают видеть очевидного.

– Но это не привычка. – Она уловила в его голосе нотки раздражения. – Я пригласил Гранвилла выпить несколько бокалов. Хотел показаться дружелюбным. Я выпил впервые с того дня, как мы познакомились. И если вам нужны еще уверения, то знайте: я не буду пить с завтрашнего дня. Так что теперь можете не говорить со мной так, словно я на скамье подсудимых.

Марта молча размышляла над его словами. Возможно, он говорил правду. Наверное, ей не хватало объективности, когда дело касалось подобных вопросов. Прежде она никогда не видела его пьяным, хотя некоторые мужчины умели это скрывать. Может быть, стоило отложить свои суждения до завтра, когда станет ясно, нарушил ли он данное ей слово или сдержал его. Она вздохнула.

– Простите. Просто я не терплю пьянства.

– Я так и понял. – Он повернулся к ней и заговорил мягче: – Но кто же страдал от этого порока? Ваш отец? Муж? Брат, с которым вы не хотите жить?

От его вопросов у нее застучало в висках, но она сумела взять себя в руки.

– Эндрю?.. Но это нелепо. Хотя… По сравнению с ним я сама кротость.

– Надеюсь, мы никогда не встретимся. – Тео говорил спокойно и дружелюбно. – А может, это ваша естественная реакция после долгих лет, проведенных рядом с несдержанным в своих привычках родителем?

Это не его дело! Марта плотно сжала губы. Но если она промолчит, то он сделает неверный вывод, который опорочит память ее отца.

– Как вы можете спрашивать такое?.. – пробормотала Марта. – Поверьте, Джон Блакшир был серьезным и благочестивым человеком, постоянно читал Библию. – Теперь ей следовало защитить мистера Расселла. Это было бы логично. Но она молчала.

– Ясно, – многозначительно произнес любовник. Видимо, решил, что все знает. Она чувствовала, что он напряженно размышляет. Припоминает все случившееся между ними. Словно одна сторона ее брака могла объяснить все остальное, совершенно необъяснимое.