душе глубоко русская, а в подтверждение однажды… показала крестик — год назад она крестилась, приняла православие! Света и Вадим слушали, осторожно удивлялись: зачем же обязательно креститься — чувствуешь себя русской, ну и чувствуй себе на здоровье. Между собой пересмеивались, плечами пожимали. А похоже, было во всем этом нечто нешуточное. Лиля оказалась в поле раздора между братом и Женей, которого любила, видимо, уже не первый год и конечно же давно уже все поставила на последнего и всячески старалась показать ему, довести до его сведения свою старательность и послушание. С православием она, может быть, даже перегнула палку. Женя, кроме буддизма, никакой иной религией как будто не интересовался. Впрочем, изобразил же Женя Лилю на одном из портретов в виде богородицы, стилизуя под иконопись…

Когда Вадим распрощался с Женей, было уже около одиннадцати вечера, и он ожидал, что Света уже в постели, ждет его, читая какой-нибудь журнал. Однако еще с веранды он услышал голоса — Света была не одна. Вошел и увидел Лилю. Лицо у Светы было встревоженное, участливое. Лиля засобиралась уходить, и Вадим вовсе не хотел ее удерживать. Но тут Света запротестовала:

— Посиди, посиди еще. Мы еще чай будем пить.

И действительно, налила и поставила чайник. При этом она выразительно посмотрела на Вадима. «Надо так надо», — решил Вадим и поддержал, хотя чай почти без перерыва пил весь вечер.

— Конечно, конечно, сейчас, свеженького заварим.

Пили чай. Лиля, очевидно, стеснялась Вадима. Какой-то он им разговор важный прервал. Небось о Жене и о том, как его заставить жениться на Лиле, — в таких вопросах женщины часто бывают заодно. Но странно: почему Лиля мнется и не спешит к Жене? Она же сутками иногда не выходила из его комнаты.

Лиля между тем вдруг завела разговор о своей внешности.

— Меня один мой поклонник, он международник… уверял, что я очень похожа на индуску, только метинки на лбу не хватает…

Вадим раскрыл было рот — возразить, на индуску Лиля была похожа не больше, чем, скажем, на грузинку. Но Света метнула в него быстрый взгляд и с жаром поддержала: да-да, что-то есть, вылитая индуска.

Вадим прикусил язык. Что ж… На сегодня Лиле надо — или ей кажется, что надо, — быть похожей на индуску. Надо — тоже, видать, для симпатизирующего буддизму Жени. Все же он не поддержал этой темы, и за столом снова начала сгущаться неловкость. И тут Света неожиданно предложила:

— Вадик, а погадай Лиле, а?

— Ой, пожалуйста! — Лиля умоляюще сложила руки на пышной груди.

Вадим удивился. Гадал — ежедневно и помногу — Женя. Себе в основном. И еще Свете и Вадиму, часто даже без их просьбы. Что ж, он не мог Лиле погадать? Вадим спросил об этом.

— Гадал, но только как то непонятно, — ответила Лиля. — Он, когда на меня гадает, почти ничего обо мне не говорит. Везде видит себя и толкует свое будущее через меня — так он сам говорит.

Это было похоже на Женю. Вадим засмеялся и согласился. Гаданье — из-за пристрастия к нему Жени — стало частью быта. Вадим как специалист по прогнозу однажды решил разобраться, что же это такое, и постепенно узнал от Жени значения карт, их сочетаний, запомнил цыганский расклад, для тренировки или вместо отдыха перед сном раскладывал этот пасьянс, в шутку гадая иногда и на Свету, и на себя, и на Женю — по его настоятельной просьбе. Так что мог, мог он погадать, хотя и без веры в успех и навряд ли интересно по сей причине. О чем и предупредил Лилю.

— Ничего, ничего! — сказала она, сжимая в руках носовой платок, так что ногти побелели. — Мне как-нибудь. Мне так нужно!

— А не боитесь, что все ваши секреты узнаю? — смеялся Вадим, тасуя колоду.

Она мотнула головой, не отрывая жадного взгляда от его пальцев.

Уже один этот интерес многое говорил, и, возможно, то, что после этого произошло, объясняется вполне рационально: острой реакцией обеих женщин на каждое его слово, догадками, где-то в подсознании, видимо давно созревшими, а тут, при некоторой сосредоточенности, обратившимися в словесную плоть. В общем, как выражался в таких случаях Женя, гадание «пошло». И в первом, и во втором, и в третьем раскладе увиделась Вадиму одна и та же ситуация, со все большим уточнением и подтверждением.

Стараясь подбирать слова, чтобы не обидеть, он так подытожил в конце:

— В общем, Лиль, быть вам вскорости замужем. Причем упадет это не само в руки, будете добиваться, придется одолеть ряд препятствий. Добьетесь вы этого благодаря… извините… говорю, что вижу… — беременности. Даже, пожалуй, можно сказать, кто у вас родится. Девочка!

Лиля, бледная, блестя глазами, не отрывала глаз от карт. С трудом взяв себя в руки, она усмехнулась:

— Ну, Вадим, и представление у вас обо мне. Замуж благодаря беременности…

— Здесь так. — Вадим развел руками. — Говорю, что вижу. Хотя и сам не верю. Я предупреждал…

— Ну, хорошо. А когда… все это должно быть?

— С этим здесь тоже довольно ясно. Если им верить… это все уже началось.

— Что началось? — помертвевшими губами пролепетала Лиля.

Вадим замялся.

— Да вот, знаете, похоже, что уже того…

Женщины перекинулись взглядами, яснее ясного подтверждавшими, что тут Вадим попал в точку.

— Тут вот еще что, — быстро продолжал Вадим, чтобы снять неловкость. — Какая-то еще дорога, для вас и будущей вашей семьи. Очень дальняя дорога…

Но на эти его слова никто тогда не обратил особого внимания. Лиля и Света сидели, задумавшись, изредка перекидываясь своими секретными женскими взглядами, которые уже перестали быть для Вадима секретными, и он даже не знал, хорошо это или плохо.

Наконец Лиля нехотя поднялась и распрощалась. Вышла на веранду, и шаги ее сразу замерли — похоже было, она не знает, на что решиться, то ли идти налево, к брату, то ли направо, к Жене.

— Злодей, — прошептала Света. — Он прогнал ее сегодня. Поработать ему захотелось, видите ли. С чего бы это?

Вадим взглянул с удивлением.

— Но ведь, наверное, она не только тебе поведала о своем секрете… А он мог и не обрадоваться такому известию. Детей он не любит…

— Тихо! — подняла палец Света.

Справа послышался слабый стук. Лиля решилась. Скрип двери, приглушенные голоса, дверь захлопнулась, тишина.

— Ну, вот видишь, все в порядке, — засмеялся Вадим.

Света не отвечала. Молча убирала она чашки с «дастархана», лицо ее сохраняло редкое для нее выражение гнева и тревоги. В воздухе висела тема, которая много раз уже обсуждалась вслух, но чаще обозначалась молчаливым грустным взаимопониманием. Лиля оказалась скорой в области, где Света запаздывала. Лечение и