очутился у костра – брюнет- стрелок уже лежал на земле, с вытянутыми вверх руками:

– Не надо! Я просто пугнуть решил!

Грозный отец держал в руках обрез со стареньким деревянным прикладом:

– Пугнуть он решил… Щенок!

Белобрысый покорно сидел у костра:

– Вы извините его, он правда не хотел… да и девчонки зря разбежались…

– Быстро собери их вещи! – гневно рявкнул папа.

Белобрысый быстро начал собирать в кучу женские сумочки, какие-то разноцветные тряпочки, осторожно уложил фотоаппарат «Смена» в черный футляр.

Папа увидел неподалеку низенький толстый пенек, подошел к пеньку, взяв обрез за короткий ствол и наотмашь ударил прикладом. С первого удара приклад треснул, а со второго рассыпался и затворный механизм. Папа отбросил изуродованный обрез в траву.

– Меня же дед теперь убьет…– жалобно просипел брюнет.

– И правильно сделает! – отец только сейчас заметил, что я подошел, кивнул на вещи девчонок и подмигнул.– Серега, забирай вещи. Нам пора возвращаться…

Я первым вернулся к машине, а отец еще пару минут о чем-то беседовал с парнями. На этот раз их разговор протекал уже более спокойно, далеко не на повышенных тонах.

Когда папа вернулся, он быстро надел треники и футболку. Мы дружно сели в автомобиль и проехали мимо опешивших, но быстро протрезвевших парней. Пока «Жигули» медленно пробирались по проселочной дороге, я думал о том, что этого события раньше не происходило… Иначе я бы запомнил. Это меня сильно встревожило. А если бы этот отморозок попал из обреза в отца? Значит даже сейчас, когда мы вновь попали в 1987 год, и казалось, все можем предусмотреть – все равно мало на что влияем. События будто начинают развиваться по другому сценарию. А значит, все может произойти иначе, возможно раньше, теперь мне нужно еще тщательнее следить за Виктором…

Спасенная девушка зажалась на заднем сидении, еще до конца не отошедшая от испуга.

– Как тебя зовут? – тихо спросила мама.

– Вероника. Я… даже не знала, что от друзей старшего брата можно ожидать такой подлости…

– Успокойся, Вероника. И брату своему обо всем расскажи. Пусть он лишний раз подумает – нужны ли ему такие друзья…

– Да он им теперь морды поразбивает! – нахмурилась девушка,– Данила у меня боксер!

Уже когда мы свернули на шоссе, встретили на обочине вторую девушку и подвезли обоих до города, высадив в районе Новостроек. Теперь они хоть ненадолго, но все же запомнят этот жизненный урок…

Возле подъезда меня уже поджидал Юрка.

– Серега, друг твой уже тут как тут…– усмехнулся отец, остановив машину на асфальтовом пятачке.

Когда мы вылезли из автомобиля, мама окликнула приятеля:

– Здравствуй, Юра! Пойдем к нам, пообедаем…

–Здравствуйте! Спасибо. Я только недавно поел,– улыбнулся приятель и внимательно взглянул на меня,– Серый, пойдем, разговор есть…

Но мама покачала головой:

– Нет, мальчики… сначала пообедайте, а потом уже все остальные дела!

Когда оказались у нас дома, на кухне, Юрка за компанию со мной съел большую чашку борща со сметаной и в придачу тарелку макарон с котлетами.

– А ты страшный человек, Комаров…– удивился я, когда мы остались на кухне вдвоем,– если сытый столько жрешь, сколько же тогда съедаешь когда голодный…

– Серега, у меня батя сегодня на медкомиссию ходил…

– И?

– Окулист поставил диагноз «дальтонизм» и не подписал.

– Значит наш план сработал. Но ты же говорил, что у отца комиссия в начале июня?

– У него в этом году отпуск в июне. Директор приказал до отпуска медкомиссию пройти… В общем, батя расстроился, напился в хлам… теперь не представляет, чем вообще будет в жизни заниматься…

– Но мы же так и планировали. В конце концов, есть же еще сотни других профессий…

– Я пока в больничке лежал, у меня было много времени подумать… Если отец не хочет идти в коммерсанты и торгаши – откроем цех, мини-завод! Назовем «Артель Комаровых». Звучит?

– Вполне. А чем будете заниматься?

– Отец раньше учился в ремесленном. Он же мастер на все руки: и сварщик и жестянщик, даже в кузнице немного работал… А что… Возьмем в аренду небольшое здание, их сейчас до хрена на окраине городка, в Промзоне. Наймем еще пару толковых работников. Приобретем оборудование: кромкогибы, гильотины для металла, сварочный, сверлильный станок… Начнем производить на заказ заборы, ворота, водосливы… да что угодно. Насколько я знаю, такого предприятия в Артемьевске пока еще нет…

– А где деньги возьмете для начального капитала?

– У мамы хранятся бабушкины драгоценности. Я прикинул – там на довольно приличную сумму. Остается только убедить маму продать это добро и пустить деньги в дело…

– Юрка, а ты голова! – от души восхитился я задумке приятеля.– Дело и вправду стоящее!

– Серега, слушай… а как с твоим расследованием дела продвигаются?

– Кажется… я все же нашел концы.

Как только я рассказал приятелю про пропавшую студентку Юлю, директора Мохова и о самостоятельном расследовании Витьки, Юра решительно сказал:

– Надо этому уроду Мохову устроить допрос с пристрастием.

– Я тоже об этом думал. Что ты предлагаешь?

– На кону жизнь твоего брата и Лены. Есть только один вариант. Похитить Мохова, вывести в лес, поставить под «стволы» и допросить…

– Как ты это представляешь? Два пионера крадут директора завода и везут в лес? И где мы «стволы» возьмем?

– У Дениса Харитонова в подвале хранится точная модель автомата Калашникова. Я сам видел. Один к одному. Его батя раньше увлекался такими поделками. Думаю… Денис даст в аренду автомат на пару дней. Хоть он и не стреляет – но выглядит внушительно.

– Ага,– усмехнулся я,– понт дороже денег… Хорошо, спросишь у Харитонова автомат.

Приятель кивнул.

– Знаешь, Юра… чтобы похитить и допросить Мохова – нам нужен помощник,– улыбнулся я.– И как это ни смешно звучит – кто-то из взрослых и отмороженных…

– Может… попросим помощи брательника Клепы…

Я вздрогнул:

– Ты серьезно? Шпалу?

– Конечно серьезно.

– Нет,– сразу отмел я это предложение,– не хочу с бандюками связываться… себе дороже будет.

– Тогда… Тихон.

Я хлопнул себя по лбу.

– Точно, Тихон! Как я сразу про него не вспомнил…

До 1985 года семья Юрки жила в районе Любимки, в небольшом домике. По соседству с ними обитала пожилая женщина тетя Галя и ее тридцатилетний сынок-верзила Тихон. В армии пацану сильно отбили башку, а когда комиссовали по инвалидности, он малость