варить суп, но здесь, в когтях Морганов, наши добрые намерения ничего не значили. Магия вообще требовала особого, осторожного отношения. Даже один месяц с ней был тяжёлым испытанием – а что станет с миром, если она постоянно будет в нашем распоряжении?

– Получение вечной силы всегда было миссией нашей семьи, нашей мантрой, единственным смыслом жизни. Чтобы октябрь никогда не заканчивался. Мы все трудимся ради этого с младенчества. Для всех Морганов только это имеет значение. – Сенара пожала плечами, и у меня вскипела кровь – она так легко об этом говорит!

Но как-то неправильно злиться на тех, кто унаследовал проблемы, созданные другими.

– Но она зашла слишком далеко, её необходимо остановить, – добавила Сенара. Хотя она всегда выглядела такой взрослой, красивой и волшебной, сейчас, кусая сломанный ноготь, она стала похожа на Керру с её виноватым видом. Но её семье действительно предстоит за многое ответить.

– Давайте просто всё ей объясним, чётко и в деталях. Пусть матушка увидит всю историю, расскажем ей о наших прародительницах и как мы все ошибались, – не сдавалась Керра.

– Боюсь, для этого уже слишком поздно. Чем больше тыква насыщается магией, тем яснее я вижу это в матушкиных глазах, – сказала Сенара.

– Видишь что? – нетерпеливо спросила Керра.

– Нечто очень похожее на… алчность.

– Что плохого в том, чтобы желать магии?! – возмутилась Керра. – Я тоже хочу ею обладать!

– Даже если это больно? – спросила я.

– А это больно?! – повысила голос Керра.

– Да, конечно.

– А что болит?

– Ну… У меня бывают судороги – такие, что руки сводит. И они из-за магии тяжёлые, как гири. И так постоянно, и это неприятно. Но я унаследовала это от своей мамы, а та – от своей, и так целые поколения женщин, которые всю свою жизнь терпели судороги, тяжесть, боль и всё остальное. И так все ведьмы, как я понимаю.

– Ведьмы – это слияние биологии и астрологии, – сказала Сенара. – Все тела созданы из звёздной пыли, Большой взрыв и всё такое, просто наша связь со звёздами особенно сильна.

А звёзды горячие. Боль от магии напоминает жжение от непроходящих солнечных ожогов.

Керра повернулась к сестре, и я поймала себя на мысли, что сейчас она выглядит намного младше своих двенадцати лет.

– Почему матушка нам не сказала, что магия – это больно?

– Потому что у неё… большие планы, – ответила Сенара. – И боль – это ещё не самое ужасное, страшнее всего одиночество.

– Да? – Керра наморщила нос. – Тебе одиноко? Но нас же так много! Матушка и все её сёстры!

У Керры и Сенары было ещё больше тёть, чем у нас с Мирабель. Но нам и своих более чем достаточно.

– Ведьма может чувствовать себя одиноко даже в большом ковене, – сказала Сенара. – А теперь, Керра, помни: я обязательно за тобой вернусь, но ты пока должна остаться здесь. И пожалуйста, молчи. Ну или хотя бы постарайся.

– Угх, – выдала в ответ Керра.

На лице её сестры раздражение мешалось со смехом.

Я всмотрелась в золотые зрачки Сенары (от которых у меня до сих пор бегают мурашки). Если она доверила мне меч наших прародительниц, вибрирующий от магии, то и я должна ей довериться.

Голова у меня всё ещё шла кругом из-за него и тайны гобелена. Я жалела, что не догадалась попросить почтальона оставить картонную коробку. Меч весь переливался на свету, но сейчас меня больше заботила его тяжесть. Каждое движение с ним в руках требовало особых усилий, будто меня обвешали гирями или я нахожусь под водой.

– Помните, что матушка ни в коем случае не должна добраться до меча, – предупредила Сенара, останавливаясь у решётки в пещеру, и с крайне серьёзным видом повернулась к Керре. Та схватила себя за горло и попятилась. – Я не собираюсь отнимать у тебя голос, сестра, – прошептала Сенара, и Керра бросилась ей в объятья. Они долго так простояли, и когда Сенара снова заговорила, было очевидно, что ей с трудом удаётся сохранять ровный тон. – Я бы никогда не применила против тебя магию. И против тебя, – добавила она, повернувшись ко мне. – Но ты должна молчать. Нельзя, чтобы они узнали, что я к вам приходила.

Едва Сенара успела уйти, как Керра повернулась ко мне и затараторила:

– Значит, так. Раз, похоже, я единственная, кто может всё это разрулить, слушай меня внимательно.

Глава 26

– Давай разбираться, – сказала Керра. – Что не так с твоей магией?

Я хотела возмутиться, но вместо этого притихла. Что мне на это ответить? Моя магия была как машина, которую я не могла завести. Может, внутри меня и есть звёзды, но я не могу их применять.

Если бы кто-нибудь спросил меня об этом до октября, я бы сказала, что я не из тех, кто легко сдаётся. Я целый год потратила на то, чтобы Мирабель снова стала моей лучшей подругой. Но стоило наступить этому месяцу – и я тут же опустила руки, боясь своей магии. И теперь она сидит внутри меня как тяжёлая бесполезная масса.

– Я хочу сказать: с вами, Мерлинами, много всего не так, но ты… с тобой совсем всё плохо. – Керра ткнула пальцем в мои ладони и наклонилась, чтобы заглянуть мне в потупленные глаза. Но я продолжала упорно смотреть на каменный пол. – Внутри у тебя звёзды, но ты не можешь их высвободить. Ни руками, ни глазами. Будто кто-то слишком сильно закрутил крышку, – размышляла она вслух. – Хм. Тогда начнём с основ. – И она заставила меня делать то, что моим родным со всеми их воплями и демонстрациями сил не пришло в голову – она заставила меня дышать.

Керра помогла мне подняться с пола и жестом призвала повторять за ней. Я послушно утвердила одну ладонь на верхней части груди, вторую – под рёбрами. Керра закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Выдохнула она ещё медленнее, ещё осознаннее, и я старалась подстроиться под её ритм и не заострять внимание на воцарившейся тишине – Керра так погрузилась в дыхательное упражнение, что ей стало не до болтовни.

В отличие от меня, моя мама была само терпение, и я зажмурилась, будто это могло помочь.

Я вдохнула – выдохнула – вдохнула и уже хотела открыть глаза и сказать Керре, что это всё бессмысленно, когда ощутила что-то внутри себя. У меня в груди ритмично и ободряюще стучало сердце, а прямо под ним и сквозь него будто порхала хрупкая бабочка. Я надавила рукой на кости грудины и – да! Вот оно! – ощутила этот трепет. Этот