сейчас я вынужден вас покинуть. Нас с адмиралом Джильди ждет не терпящее отлагательства дело.

– Может быть, прием следует перенести на завтра? – в голосе гран-дукса послышалась озабоченность.

– Ни в коем случае. К вечеру мы вернемся.

Рокэ взял под руку Джильди, и маршал с адмиралом быстро зашагали по тракту, за ними бросился истосковавшийся Герард. Марсель немного поколебался, но любопытство победило лень.

Виконт догнал беглецов за первым же поворотом. Джильди и Алва стояли лицом к лицу, причем адмирал пялился на маршала, как на красную ворону. Марсель ускорил шаг, и вскоре до него донесся голос Рокэ:

– …только не говорите, что вам не хочется тряхнуть стариной.

– Вам мало сегодняшней добычи? – Джильди кивком указал на завал.

– Аппетит приходит с едой, – доверительно сообщил Ворон. – Я так понимаю, что, будучи озабочены исходом штурма, вы позабыли о наживке.

– Четыре тибура на ваш гарпун! Других дел у меня не было!

– А вы, Герард?

– Я все собрал, – несносный мальчишка вытащил какой-то узел, – мясо, веревку, смоляные шарики.

– Видите, Фоккио, у нас нет никаких причин откладывать охоту, – подмигнул Алва. – Вы говорили, киркореллы живут в норах, а справа какая-то дырка…

– Она и есть! – Моряк ловко обвязал мясо веревкой и вдавил в черный блестящий сгусток. – Ну, сами напросились.

Адмирал наклонился над норкой и неспешно поволок приманку по потрескавшейся земле, раздалось сухое шуршание.

– Любопытно, если стравить киркореллу с юным ызаргом, чья возьмет? – поинтересовался Рокэ.

– Я не видел ызаргов, – признался Валме.

– Видели, – маршал зевнул, – и множество… В столице…

– Вы о Штанцлере? – догадался Марсель.

– Не все кансилльеры – ызарги, – Алва прикрыл ладонями глаза, – и не все ызарги – кансилльеры. Тише!

Марсель не отрывал взгляда от темного отверстия, но так и не понял, откуда выскочило нечто пыльно-серое величиной с добрый кулак. От неожиданности Марсель ойкнул, Джильди с довольным смешком отбросил веревку с добычей; влипший в смолу волосатый ком яростно задергался и вдруг подпрыгнул на пару бье, увлекая за собой осклизлый мясной шматок… Это было довольно-таки неприятно.

– Какая прелесть, – Рокэ шагнул вперед. Одно движение, и серая мерзость оказалась в руках герцога. Марсель опасливо вытянул шею: Алва одной рукой держал киркореллу за спину, другой натягивал веревку, лишая тварь возможности маневра. Пленница сучила в воздухе тремя парами ног, а передние лапы и челюсти намертво увязли в смоле.

– Вечная беда, – покачал головой кэналлиец, – разинуть рот на то, что лучше не трогать…

Киркорелла согласно дрыгнула задними лапами. Она раскаивалась.

– Смотрите, – Алва протянул паукана Марселю, и тот невольно попятился, – вроде паук пауком, но со жвалами, а задние лапы, как у саранчи.

– Оно… оно ими прыгает? – выдавил из себя Валме. В свое время на волчьей охоте виконт показал себя неплохо, но волосатая тварь вызывала оторопь.

– Задними – прыгает, передними – хватает. Очень удобно.

Рокэ поднял влипшую в смолу киркореллу на уровень глаз и несколько раз повернул, рассматривая, словно драгоценность.

– Надо будет наловить хотя бы несколько сотен, – сообщил он наконец. – Думаю, это вполне возможно.

– Несколько сотен? Этих?! – Джильди не хватало слов, даже морских.

– Не меньше! Фоккио, не глядите на меня так. Мне кажется, я нашел этим пушистым красоткам достойное их применение.

Глава 6

Талиг. Оллария

399 год К.С. 20-й день Летних Скал

1

Ox, как же трудно, дорвавшись на старости лет до тряпок и драгоценностей, не превратиться в ярмарочную обезьяну! Но как же заманчиво напялить роскошный наряд и видеть его на себе, а не себя в нем. Так и тянет замотаться в вишневый бархат или лиловый шелк, а в придачу обвешаться рубинами и изумрудами.

– Дора[25] Луиса, вам помочь?

– Спасибо, Кончита. Больше ничего не нужно.

Кончита кивнула, но не ушла, а принялась протирать гребни.

Странное дело, слуги Алвы к новым обитательницам его особняка отнеслись на удивление сердечно. Кэналлийцы, как могли, баловали двух «дорит», к немалой гордости Луизы, предпочитая Селину, да и новоявленную дуэнью с ее неземной красотой приняли как родную. И еще все они поголовно обожали своего соберано и могли говорить о нем часами, а Луиза могла часами слушать, что немало способствовало завязывавшейся дружбе.

И все равно Луиза хотела поскорей перебраться в подысканный Хуаном особнячок на улице Гвоздик. Капитаншу, в отличие от Аглаи Кредон, не волновало, что юные девицы живут под крышей холостого мужчины, да еще первого развратника Талига, но в новое гнездо она сможет взять Жюля и Амалию. Луиза разрывалась между особняком Алвы и материнским домом, но приучать младших к чужой роскоши не стоит…

– Дора Луиса, подколоть вам платье?

– Лучше помоги доритам. – Святая Октавия, какие ж они прилипчивые, эти кэналлийские словечки! – Я привыкла собираться сама.

Госпожа Арамона решительно расправила юбку. Спасибо марагонцу, сделавшему черный цветом молитвы и траура. В сером она была бы вылитой крысой, а черный облагораживает. Особенно блондинку, блондинкам в Талиге нужно быть вдовами и сиротами, хотя Марианна Капуль-Гизайль – брюнетка. Впрочем, баронесса, кажется, надевает черное только в храм. Луиза не удержалась и провела рукой по атласу: таких роскошных тканей ей носить еще не доводилось. Ей много чего не доводилось и уже не доведется, но это не повод ныть и злиться на весь белый свет.

Вдовица собственноручно заколола волосы таки поданными Кончитой черепаховыми гребнями – еще одна роскошь – и вдела в уши серьги из раух-топазов. Достойно и скромно, а дуэнья и должна быть скромной и достойной. И еще немолодой и страшной, как смертный грех, но с этим как раз все в порядке… В юности было хуже. Для красавицы старость – Занха, для уродины – тихая гавань. Луиза еще разок обозрела свое отражение, пришла к выводу, что лошади не шарахнутся, а до придворных ей дела нет, и поднялась к дочери.

– Мама! – ойкнула Селина. – Ты чудо!

Она чудо?! Ерунда! Чудом была Селина! Такой художники рисуют Весну, не хватает только серебряной корзинки с подснежниками и голеньких крылатых детишек.

– Жемчугу бы побольше, – проворчала неотвязная Кончита, – и сапфиров! Чего жаться?

Кэналлийка не понимает: герцогиня[26] должна выглядеть как герцогиня, а они с Селиной – всего лишь свита Айрис Окделл. Госпожа Арамона уняла материнское честолюбие и, предоставив золото и рубины Айрис, одела дочь в голубое. Так, с какой стороны ни глянь, было намного лучше. Вдова капитана Лаик улыбнулась разбушевавшейся камеристке:

– Выйдет замуж – будет носить камни мужа. – А ведь Селина и впрямь может найти хорошего жениха. Знатного, богатого и, самое главное, любимого!

– Зачем ждать? – не унималась Кончита, открывая шкатулку. – Есть – носи…

– Я… я не привыкла, – пролепетала дочка, но шейку подставила. Кэналлийка с победным видом щелкнула миниатюрным замочком и отошла, любуясь